Старец Горы

– Мои замыслы идут дальше, почтенный Бузург-Умид, но мне нужна твоя помощь, ибо сам я всего лишь песчинка на ступнях Аллаха, бессильная и безгласная.

– Не прибедняйся, Андроник, – засмеялся кади. – Я ведь знаю, что ты метишь на место Кахини.

– Не мне судить о своих достоинствах, почтенный Бузург-Умид, – печально вздохнул рафик. – Но я готов служить шейху Гассану не только в ранге даиса, но даже в ранге осла. Если на то будет его и твоя воля.

– Ближе к делу, Андроник, в твоей преданности нашему общему делу никто не сомневается.

Бывший портной излагал свой план подробно и обстоятельно, сумев-таки заинтересовать самоуверенного Бузург-Умида. Подручный шейха Гассана, то и дело поглаживал холеную бородку и время от времени даже крякал от удовольствия.

– Вряд ли нам удастся прибрать к рукам Антиохию, но два приграничных замка это тоже не плохо, – задумчиво проговорил Бузург-Умид. – Как они называются?

– Раш-Русильон и Ульбаш, – с готовностью подсказал.

– Если мне не изменяет память, Ульбаш стережет дорогу, ведущую к Халебу?

– Ты как всегда прав, кади, – склонил голову Андроник. – Было бы совсем неплохо, если бы эмир Ридван потревожил его обитателей. Барон де Руси не оставит бесчинств халебцев без внимания, чем значительно облегчит нашу задачу.

– А ты уверен, что сумеешь справиться с бароном, даже после гибели или пленения Боэмунда?

– Возможно, у барона де Руси нет врагов среди крестоносцев, зато завистников в избытке. Как только Леон де Менг появится в Иерусалиме, участь Глеба будет решена. Поверь мне на слово, кади. Патриарх Даимберт не выпустит столь ценную добычу из своих рук. Вот тогда и пробьет час Ролана де Бове, который предложит помощь попавшему в беду барону. Мы получим два замка, не пролив ни капли крови, причем нурманам даже в голову не придет, что границы их графства контролируют исмаилиты.

– Мне нравится твой замысел, Андроник, – усмехнулся Бузург-Умид. – И если тебе удастся его осуществить, то быть тебе даисом Сирии по воле шейха Гассана.

Замок Раш-Русильон производил впечатление даже на искушенного человека. Построившие его арабские мастера сполна использовали выгоды местности, употребив для своей цели небольшое горное озеро с удивительно прохладной и чистой водой. Трудно сказать, каким образом им удалось возвести столь грандиозное сооружение на небольшом островке. Не исключено, что они сначала построили замок в котловине, а уж потом заполнили ее водой. Внешние стены Русильона были сложены из обтесанных камней и в высоту достигали пятнадцати метров, четыре башни располагались по углам, а пятая, приворотная, к которой вел подъемный мост, чуть выступала вперед, утопая в воде. Над внешней стеной возвышалась внутренняя, достигавшая по прикидкам наблюдателей двадцати метров. И уже за этой искусственной преградой громоздился четырехугольный донжон, царапавший небо своей плоской крышей. Замок Раш-Русильон стерег дорогу, ведущую к городу Марашу, расположенному в Киликии, и в силу этой причины благородный Боэмунд не мог его миновать. Дабы не вызывать подозрения у хозяина в недобрых намерениях, граф Антиохийский направился в замок с небольшой свитой в двадцать человек, состоящей в основном из рыцарей и сержантов. Единственным гражданским лицом в окружении благородного Боэмунда был почтенный Андроник, которого нурман представил хозяину замка как портного и толмача.

– К сожалению, я не знаю ни слова по-гречески, – развел руками, затянутыми в кожаные перчатки, Боэмунд, – не говоря уже об армянском и тюркском. Не все обладают твоими талантами, благородный Глеб.

Изнутри замок выглядел не менее внушительно, чем снаружи. На довольно обширном пространстве между внутренней и внешней стеной размещались хозяйственные постройки – конюшни на добрую сотню лошадей и хлев, тоже не пустующий. Запах здесь был соответствующий, но Боэмунд, с интересом разглядывающий галерею, бруствер и зубцы на стене, не обратил на это никакого внимания.

– А сено для лошадей ты где берешь? – спросил он Глеба.

– В долине, – пожал плечами Лузарш. – Здесь удивительно сочная трава.

Проход во внутренней стене перегораживали две стальных решетки. Их, разумеется, подняли, дабы пропустить гостей. Но во внутренний двор Боэмунд и его свита вступили уже пешими. Кроме огромного донжона, здесь располагалось внушительных размеров трехэтажное здание, чем-то напоминающее римское палаццо. Окна палаццо были забраны стеклом, причем не маленькими кругляшками, как это принято в Италии, а довольно большими прямоугольниками, пропускающими внутрь, надо полагать, массу солнечного света. В донжоне, как сразу же сообразил Боэмунд, располагались сержанты и слуги, а палаццо предназначалось для барона и его семьи, поскольку именно туда благородный Глеб повел своих гостей.

– Нечто подобное я видел на Сицилии, – задумчиво проговорил граф Антиохийский, разглядывая украшенные мозаикой стены. – Арабские князья умеют устраиваться в жизни, куда лучше нас европейцев.

– Ты еще не видел мой бассейн с проточной водой, благородный Боэмунд, – усмехнулся Глеб.

– И чем же знаменит твой бассейн, барон?