– Вы не смейтесь, ребята, что я плохо говорю по-украински. Я хоть и украинец, но учился в русском университете – тогда царь не разрешал студентам заниматься на их родном украинском языке. Конечно, я кое-какие слова перезабыл. Но сейчас-то мы с вами живем в Советской Украине, где большинство населения говорит по-украински. Вот и в нашей советской трудовой школе будут учить наш родной украинский язык, чтобы знать его хорошо. Давайте, хлопчики, жить дружно, не ссориться. Война окончилась, и теперь мы сможем учиться спокойно. Наша школа названа именем великого украинского поэта Тараса Шевченко. Не забывайте никогда его мудрые, простые слова:
Учiтесь, читайте.
I чужому научайтесь,
Й свого не цурайтесь.
Мы рады были услышать после долгого перерыва мягкий, спокойный голос любимого учителя, да и те, которые его увидели впервые, тоже встретили Лазарева хорошо. Он всем понравился.
В субботу, через три дня после собрания в актовом зале, мы с Петькой встретили Валериана Дмитриевича возле учительской. Я отважился и спросил:
– Валериан Дмитриевич! А когда вы нас в подземный ход поведете?
– В какой подземный ход? – удивился Лазарев.
Тут выскочил Петька Маремуха и, запинаясь, объяснил:
– А помните, Валериан Дмитриевич, вы нам обещали, еще как Петлюры не было?
– Погодите… погодите… Мы собирались в подземный ход возле Старой крепости?
– Ага, ага! – закричал Петька Маремуха.
– Ну что ж, можно и сходить.
– Правда, Валериан Дмитриевич?! – даже не поверил я сначала.
А Петька Маремуха протянул:
– А как же мы туда пойдем, раз у нас фонаря нет?
Валериан Дмитриевич улыбнулся.
– Это в самом деле закавыка. Ну, хорошо, я велю Никифору раздобыть фонарь.
Пока шел последний урок, наш старый знакомый сторож Никифор разыскал на складе фонарь и налил его казенным, школьным керосином.
Не успел замолкнуть звонок, не успел природовед Половьян захлопнуть классный журнал, как я вырвался из класса в коридор. Следом за мной пустился Петька и, позабыв, что из соседних классов еще не вышли учителя, заорал на весь этаж:
– Васька, подожди, Васька!
На полу около дверей в учительскую стоял старый, поржавевший фонарь «летучая мышь».
Я, не раздумывая долго, схватил его. Когда подбежал Маремуха, он сморщился от огорчения, но потом, поразмыслив, сказал небрежно:
– Подумаешь, надо мне руки керосином пачкать…
Из учительской, в фуражке, с клубком шпагата под мышкой, вышел Валериан Дмитриевич.
Из-под чесучовой куртки у него выглядывала вышитая украинская рубашка, а на бархатном околышке форменной фуражки виднелась дырка от вынутой кокарды.
– Уже собрались? – спросил Валериан Дмитриевич, оглядывая нас, и подал Маремухе клубок шпагата. – Неси!
Петька, гордый доверием Лазарева, быстро метнулся к лестнице.
На улице Петька посмотрел на Лазарева и спросил:
– А где ваша кокарда?
Лазарев быстро ощупал фуражку и растерянно сказал:
– Потерял!
И стал искать кокарду на земле.
Тут я заметил, что он улыбается. «Ладно, ладно, – подумал я, – не проведешь!» Маремуха тоже понял, что директор шутит, и протянул:
– Нет, в самом деле, Валериан Дмитриевич?
Лазарев улыбнулся и сказал:
– А вы дотошные. Все заметите. Ну, снял ее, не нужна больше.
– А вы ее… выкинули? – осторожно спросил Петька.
– Да нет, валяется где-то дома.
Петька помолчал, пошмыгал носом, а потом вдруг, заглядывая в глаза Лазареву, дрожащим голосом попросил:
– Подарите ее мне, Валериан Дмитриевич.
– Кокарду? А зачем она тебе? Царская?
– А так… я всякие значки собираю…
«Ну и попрошайка! – подумал я про Петьку. – И не стыдно?»
– Ну что ж, подарю, – сказал Лазарев.
– Правда? Ну, вот спасибо! – сказал Петька и расцвел весь от радости.
Через несколько минут, когда мы спускались на крепостной мост, Петька, довольный, сказал:
– А знаете, Валериан Дмитриевич, трусливые люди боятся этого подземного хода. А я – ни капельки! Мы вот ходили летом с Васькой в Нагоряны. Там есть такие здоровенные Лисьи пещеры. Мы все их облазили – и ничего!
«Ну, что ж ты врешь? – чуть не закричал я. – Ведь мы не были в самих Лисьих пещерах!»
Но Петька сам сообразил, что на радостях заврался. Он покраснел, застыдился и глянул на меня такими жалобными глазами, что мне стало жаль его. Я решил не выдавать Петьку. «Вот хвастун! – подумал я. – Ни капельки не боится, а? Посмотрим, как-то ты запоешь там, в подземном ходе?»
Подземный ход начинался у обрыва, под высокой стеной.
Снаружи он был похож на самый обыкновенный вход в погреб. Куда-то вниз вели белые каменные ступеньки, наполовину засыпанные мусором и навозом. Прямо на груде мусора, посреди входа, вырос большой куст ядовитого болиголова. Оттуда, из подземного хода, донесся к нам тяжелый запах плесени, гнилого дерева.
Не сказав ни слова, Валериан Дмитриевич вынул из кармана спичечный коробок, чиркнул спичкой и, заслоняя от ветра ладонью ее огонек, зажег фонарь. В фонаре вспыхнула и сразу же погасла паутина, и ровный язычок пламени, почти незаметный здесь, на улице, потянулся вверх и стал гореть спокойно, как в комнате.
– Теперь привяжи шпагат, – скомандовал Лазарев Маремухе.