Стану ему женой. Ребенок от монстра

Я вздохнула: когда секретарша перестала мозолить глаза, стало поспокойней. Я наблюдала за дочкой, затем они, как и планировалось, расстелили на полу плед и сели играть. Ко мне заглянула врач, медсестра сделала перевязку, вколола обезболивающее и мир снова стал прекрасен. После ужина Аня забралась ко мне на кровать и незаметно заснула. Няня унесла ее в палату. Темнело. Я опустила автоматические жалюзи и смотрела в потолок. Постепенно в палате сгущалась темнота, но я не стала включать свет.

Вроде все хорошо.

Аня в порядке и со мной, я иду на поправку, но было тревожно, в животе собрался холод. Скоро мне разрешат вставать — и скорей бы… Меня грызло произошедшее. Мучила вина перед дочерью и наши неясные перспективы.

И еще она сказала: вы не бесплодны, нет…

Но в двадцать один год узнать, что у тебя осталась одна труба, и мне придется беременеть под контролем врача… Эта новость меня ошарашила. Мне нужна будет медицинская помощь — пожизненно. Нужна будет сама возможность обратиться к врачу безотлагательно.

Той девушкой, готовой жить с ним без документов в любой лачуге, лишь бы с ним, я больше быть не могу. И я не хочу умереть из-за того, что не смогу вовремя попасть к врачу. Не хочу рисковать Аней.

Перед тем, как окончательно стемнело, в дверь постучали.

— Елена? Вам что-то нужно? — в палату заглянула Олеся. — Я еду домой.

— Нет, спасибо.

У нее что-то было с Андреем? Я думала об этом отстраненно — то ли глушила так возможную боль, то ли слишком вымоталась и устала за бесконечный день, полный боли и суматохи. Он завершился эмоциональным отупением.

Секунду она пялилась на меня и молчала, затем тихо прикрыла дверь.

Ближе к десяти, когда полностью стемнело, я встала.

Осторожно, стараясь не потревожить швы. Двигалась медленно, берегла себя и прислушивалась к себе на каждом шагу. После дня, проведенного в постели, кружилась голова. Еще была слабость. В районе шва я чувствовала напряжение, но в целом сносно.

Я выглянула в коридор и натолкнулась на колючий взгляд охранника: он сидел на посту за дверью.

— Пригласить врача? — тут же отреагировал он.

— Нет…

— Вернитесь в палату, Елена. Уже поздно. Я вызову медсестру.

— Не стоит. Поцелую дочку перед сном, — пробормотала я, и направилась к соседней двери. Взгляд охранника неотступно следовал за мной, будто я под конвоем.

Мы так не договаривались.

Это больница, а не тюрьма, и я не под арестом. Но именно так я себя и ощущала.

Я приоткрыла дверь: дочка, раскинувшись, уже спала в кроватке. Няня спала на кушетке, укрывшись пледом. Я постояла над кроваткой, улыбаясь дочке. Целовать не стала — не смогла бы перегнуться через бортик.

Здесь жалюзи были открыты — в окно заглядывала тоскливая луна. В больницах всегда так — хоть волком вой.

Где ты, Андрей?

Устроил меня, ребенка, и снова исчез — как всегда, черт возьми.

Вот такой ты человек. Мужчина, который ходит сам по себе, которому семья — обуза, а любовь — трудное обязательство.

Где тебя снова носит?

Я вернулась к себе. Звякнул телефон и я схватила трубку, надеясь, что пишет Андрей: спросить, как мы или пожелать спокойной ночи.

Смска пришла от секретарши Олеси:

«Простите меня».

«За что?» — написала я ответ. От волнения меня едва слушались пальцы.

«Я не знала, что он женат. У меня был роман с вашим мужем».

Глава 31

Андрей

— Если узнаешь правду — не станешь работать на Глодова.

Исаев смотрел настороженно. Мышцы под натянутой ветровкой закаменели в одном положении. С тех пор, как как Андрей вышел из укрытия, парень ни разу не пошевелился.

Боится спровоцировать.

Правильно.

Он едва боролся с желанием спустить курок. Злость застилала глаза и что ни делай — пробивалась через самоконтроль. Заставляла сжимать зубы и сама давила на спусковой крючок. Такой злости он не испытывал с тех пор, как Власов похитил Лену и заставил смотреть, как над ним издеваются. Даже, наверное, с тех пор, как из его рук забрали Дину…

Сказать вслух о Лене и том, что этот урод забрался к ней в номер и что там делал, пока на нем микрофон, а запись не единожды прослушает Руслан и непонятно кто еще, он не мог. С глухим рычанием шагнул вперед и вмазал со всей дури в челюсть стрелка.

— Он пытается… — сильный, чавкающий звук оборвал его.

Такие всегда поют одну и ту же песню, оказавшись на прицеле: я тебе нужен, не стреляй. Исаев пошел дальше: «Глодов тебя использует».

Опасно, но поступить иначе он не мог.

Не мог позволить уйти безнаказанным тому, кто видел Лену — мать его ребенка — голой, и этим воспользовался. Следующим ударом разбил Исаеву нос. Стрелок отшатнулся, но быстро восстановил равновесие, и отбил вооруженную руку Андрея. Кисть была в крови — рукоятка пистолета стала скользкой. Оружие вылетело на землю, и в следующую секунду они сцепились, чтобы не дать друг другу шанс добраться до оружия первым.