Станцуй со мной танго [СИ]

— Разве же они тяжелые? Всего-то два килограмма картошки, один лука, мяса кусок, буханка хлеба, яиц с десяток, — она с каким-то наслаждением перечисляла все то, что лежало в пакетах, приписав туда еще с десяток несуществующих покупок, видя, как вытягивается лицо школьной подруги Леньки, наверняка ругающей себя за то, что вообще открыла рот. — Еще стиральный порошок (как без него?), мыло душистое. Сейчас, знаешь, какой выбор, не то что в старые времена…

— Тетя Тося, а где живет Леонид? — Татьяна пошла ва-банк. — Мне очень нужно с ним поговорить.

— Там и живет, где с будущей женой поселился, — Антонина завозилась в кошельке, выуживая на свет ключи. В принципе и не соврала: Ленька действительно купил квартиру, когда думал, что они с Ольгой семья.

— Ну зачем вы так? — Таня поставила пакет на ступеньку. — Я с лета в городе и знаю, что Леонид один.

— Таня, — Антонина толкнула дверь и, забрав у Татьяны пакет, положила вместе со своим на обувную тумбу, а сама вернулась к порогу, не намереваясь приглашать нежданную гостью в дом. — Не нужно вам видеться. Ты, насколько я знаю, замужем, а Леня после аварии только вернулся к жизни. Я не хочу, чтобы мой мальчик опять страдал.

Татьяна сделал каменное лицо, словно не слышала слова тети Тоси. В этот момент она стала так сильно похожа на свою мать, что Антонина несколько раз моргнула, прогоняя наваждение.

— Я развелась. Мои моральные принципы не позволили бы прийти к холостому мужчине, у которого были ко мне чувства.

— Чувства были и сплыли. Ты свой выбор сделала, — Антонина зашла в квартиру и принялась расстегивать пальто. Пальцы предательски дрожали. «Моральные принципы. Лицемерка!»

— До свидания, тетя Тося. Рада была с вами повидаться, — Татьяна развернулась и спокойно, словно королева, пошла по лестнице. Каблуки дорогих туфель стучали по ступеням, а Тосе казалось, что это гвозди вбиваются в крышку ее гроба.

— Такая на все пойдет, лишь бы захомутать моего Ленечку.

Желание рассказать о нагрянувшей беде затмило все обиды, и Антонина кинулась к телефону.

— Саша, у нас беда! Татьяна в городе!

— Черт тебя подери, Тося. У меня чуть сердце об пол не хлопнулось.

— Ты сейчас на операции?! — Антонине было страшно представить, что она могла стать причиной чьей-то смерти.

— Нет, я стою на весах, и ты меня только что вместе с ними добила.

— Что, опять поправилась?

— О блинчиках и булочках потом, сейчас поговорим о беде.

* * *

Девять лет назад Леонид — студент третьего курса механического факультета собирался на день рождения к своему школьному другу Ваньке. Долго перед зеркалом не стоял, только для того, чтобы проверить, нужно ли побриться или «еще сойдет», и провести щеткой по непослушным вихрам. Улыбнулся матери, наблюдающей с особой гордостью за сыном, ведь джинсы и серая рубашка, подаренные ею, пришлись кстати.

Леня чувствовал особый подъем. Встреча с одноклассниками — это как нырок в детство. И даже став взрослее можно смело подурачиться с теми, кто знает тебя с первого класса и видел и не такие чудачества.

— Ванька, привет! — мужские объятия, шуточный обмен ударами по прессу и обоюдное счастье в глазах. — С днюхой, брат!

— Леня, — друг немного замялся. — Здесь Танька. Ее Баркас привел, говорит, она его девушка.

Еще в первом классе, делясь впечатлениями о любимом кино, мальчишки на месте сымпровизировали сцену гибели таможенника из фильма «Белое солнце пустыни», быстро разобрав все значимые роли. Суховым стал Ленька, Ванька — Верещагиным, пара пацанов вызвалась быть басмачами, а вот Борьке Самохину, растерявшемуся и не успевшему вставить и слова, грозило сделаться зрителем, пока кто-то находчивый не выкрикнул: «Баркасом будешь!».

Представление вышло на славу, потому как Ванька взгромоздился на Борьку и с остервенением дубасил басмачей, а краснолицый «баркас», сгибаясь под тяжестью не маленького Верещагина, изображал мерный ход, а потом и памятный взрыв.

В общем, кличка Баркас, как и геройская слава, приклеились к нему надолго.

Татьяна сидела у окна в кресле. Рядом стоял Баркас, по-хозяйски положив ладонь на плечо девушки, этим жестом обозначая, что она принадлежит ему.

Когда Леонид зашел в комнату, Таня подняла глаза, и бывший друг сразу отметил бледность лица и припухлость век, словно она совсем недавно плакала, но красноту удалось скрыть под слоем косметики.

Как ни старался Леонид не смотреть, всякий раз ловил себя на том, что останавливает взгляд на лице давней знакомой. За прошедшие годы Татьяна изменилась не сильно, только формы стали круглее, женственнее.

Ленька покраснел, когда Таня поймала его за тем, что он рассматривает ее грудь, плотно обтянутую тонкой тканью платья. Ему показалось, что за цветным рисунком проступают очертания сосков.

Начались танцы, яркий свет потушили, оставив лишь тот, что исходил от слабого ночника. Двигаясь в толпе, они задевали друг друга, но оба — и Леонид, и Татьяна, воспринимали случайные соприкосновения, как что-то запретное, а потому дергались, словно от удара током.