Станция Солярис

Я понимал, что обманываю себя, но мне очень хотелось верить, что такое возможно...

А выяснить характер источника поля я мог с помощью черной Афродиты Гибаряна. Вернее, не с помощью, а использовав "гостью" Гибаряна в качестве пробного шара.

Да, она тоже может погибнуть, и это тоже будет убийством. Совершенным мною убийством. Но совсем иным убийством - так говорил я самому себе.

Я понимал, что если "гостья" Гибаряна не исчезнет даже на расстоянии миллиарда километров от Соляриса, это еще не будет подтверждением эндогенного характера поля. Неопределенность все равно останется, я прекрасно это понимал. Но такой шаг - если я все-таки решусь на него будет действием. Действием! А любое действие лучше безнадежного прозябания в ожидании неизвестно чего, каких-то гипотетических лучших времен, которые, быть может - и скорее всего! - так никогда и не наступят.

И еще я думал о том, что трижды тридцать раз прав был мудрый Снаут, когда отговаривал меня от попыток вернуть Хари. Я не хотел признаться самому себе, что к ногам моим привязан камень... но сколько не внушай себе, что ты свободен, камень от этого не исчезнет... Я любил Хари...

и тяготился ее постоянным неотвязным присутствием... Я и она - мы были скручены одной веревкой, лицом друг к другу. Только Хари об этом ничего не знала, она пребывала в счастливом неведении. А я - знал.

Как-то так получилось, что меня вдруг перестал заботить эксперимент, который мы собирались провести вместе с Сарториусом. В голове моей прочно засела мысль о черной Афродите, лежащей в холодильной камере рядом с телом Гибаряна. Ее участь была сродни участи тех, что остались в "городе", канувшем в океанские пучины, чтобы когда-нибудь вновь вынырнуть из них. У нее не было никакого будущего... вернее, только и было одно монотонное будущее - непрерывно повторяющееся настоящее, обреченное, возможно, на существование столь же длительное, сколь долго будет существовать океан. Для нее, взращенной океаном, ничего не менялось ни теперь, ни в далеких далях предстоящих времен. "Так не все ли ей равно, - думал я, - исчезнуть сейчас или через тысячу тысяч лет? Возможно, она даже не ощущает течение времени..."

И все-таки я никак не мог решиться - не так-то просто преодолеть внутренние запреты, сломить себя и превратиться в совершенно другого человека. И даже уже в не совсем человека - если брать по большому счету. В тварь двуногую, прямоходящую, разумную, но - тварь...

Я вернулся из этого бесполезного поискового полета совершенно измочаленным и разбитым, изведенным собственными змеями-мыслями, высосавшими из меня все душевные силы. "Бесполезно, - сказал Снаут, встретив нас на вертолетной площадке. - Будем считать пропавшим без вести". И я молча кивнул, соглашаясь.

- Если надумаешь, заходи, - добавил Снаут и, взглянув на Хари, поправился: - Заходите. Выпьем за него. Ему это, конечно, вряд ли поможет, но вдруг? Кто знает, может быть этот, - Снаут тяжело мотнул головой в сторону ограждения, за которым темнел океан, и я только сейчас заметил, что он не совсем трезв, - покопается в наших желаниях и исторгнет раба Божия Рэма Сарториуса из своих протухших недр. Или сотворит его копию что ему стоит?

- Снаут! - резко сказал я и, сжав кулаки, шагнул к нему.

Снаут закрыл глаза и с силой выдохнул.

- Да, это я зря, - пробормотал он. - Ты прав, Кельвин. Если слово становится делом... - он не договорил. Повернулся и медленно, как слепой, направился к эскалатору, ведущему внутрь Станции.

- Пойдем, поужинаем, - немного успокоившись, предложил я Хари, хотя есть мне совершенно не хотелось; мне ничего не хотелось.

Наш ужин проходил в молчании. Я чувствовал себя безмерно уставшим, я был погружен в трясину одних и тех же не отпускащих меня мыслей и почти не обращал внимания на Хари, вяло ковыряющуюся вилкой в омлете.

Внезапно она отодвинула тарелку и подалась ко мне:

- Крис, что же будет дальше?

Я поднял голову и взглянул на нее. Вид у нее был унылый.

- Ты о чем, Хари?

- То, чем вы здесь занимаетесь... это очень важно? Вам обязательно нужно продолжать?

- Это решать не нам... Но это моя работа, Хари. Ни меня, ни Снаута, ни Сарториуса сюда никто силком не тащил. Это моя работа.

- Но ты же не собираешься сидеть здесь безвылазно целый год, а то и два?

- Не знаю, - медленно сказал я. - Ничего не могу загадывать наперед, не от меня это зависит.

Здесь я не лгал; мои слова были чистой правдой.

- А что ты тут делаешь, Крис? Может быть ты мне и рассказывал, но я ничего не помню. Забыла... - она виновато улыбнулась.

Я положил ладонь на ее руку, скрытую гладкой тканью комбинезона.

- Мы изучаем океан Соляриса. Есть подозрение, что он разумнее всех нас, десяти с половиной миллиардов, вместе взятых.

- Ну, об этом-то я знаю. Об этом все знают. Я имею в виду - есть ли какие-то конкретные результаты? Ты ведь и на Земле занимался тем же самым.

- Да нет, не совсем тем же самым...