Станция Мост

— Давайте, — кивнула я, не решаясь начать разговор о возвращении её Марата.

Я легла, а тётя Клава взяла Маринкину чашку, налила в неё воды и поставила на стол рядом со мной.

— Вода, хлеб, сахар и соль сохраняют информацию… — Тётя Клава подождала, пока я отхлебну, и добавила: — Может, Маринка тебе что-то скажет во сне? — предположила она.

Мне приснились одни лишь звёзды. Они пролетали мимо, задевали и царапали меня прямо по носу. Я проснулась и с ужасом обнаружила кошку Ночку, которая устраивалась спать у меня на подушке. Я про неё совсем забыла и со сна, не разобравшись, отшвырнула её. Кошка удивлённо взглянула и молнией юркнула в приоткрытую дверь. Я встала и, согнувшись, пошла за ней.

Когда я вернулась, прижимая к себе обиженную кошку, тётя Клава похрапывала, укутавшись сразу в три одеяла. Мне больше ничего не оставалось, как тоже постараться заснуть…

— Ну, что? — под утро спросила меня Пушистая. — Ничего? Странно…

Я снова на очередной станции побежала к вокзалу и набрала код и номер. Гудки… гудки… гудки…

— Она умирает, — после долгого молчания ответили мне и бросили трубку.

Был день без солнца, как и все дни, пока ты болела, Марин… Я не поверила.

— Этого не может быть! — всхлипнула я. — Что с тобой случилось в ту ночь? Кто пытался тебя убить?

— Света! — крикнул кто-то. — Быстрей!.. Опоздаешь…

Я добежала до нашего вагона, и Пушистая втянула меня внутрь. Что было потом? Пелена. Марина, мы были лишь на полпути к Адлеру, и что-то сделать, даже просто посидеть рядом, держа твою руку, — я не могла.

И мне стало так больно внутри! У меня снова невыносимо заболело сердце, и я заплакала. Я — здесь, а ты умирала там — на пятом этаже горбольницы…

Зачем мы привыкаем к кому-то?..

Зачем наши души становятся близкими?..

Неужели, чтобы оплакивать тех, кто уходит раньше нас?

Мы сели в купе, и тётя Клава, посмотрев на воду, сказала:

— Она умрёт…

Кошка Ночка вскочила и помчалась к выходу, но, помяукав у закрытой двери, забилась под титан… Я вышла забирать билеты и делать обычную работу, отвечала на какие-то вопросы, а в голове сверлило — как же мне помочь тебе? Всё человечество так истово молится каждый день, моя молитва, скорее всего, затеряется в чужих слезах и воплях о помощи.

Вечер. Поезд простучал половину пути. Через час город Борисов, перед ним — станция Мост. Мимо по вагону, подняв хвост, прошла кошка в белых чулках. Я удивилась — кошка в чулках!

— Ночка! — позвала кошку тётя Клава.

— А сколько таких станций Мост? — спросила я.

— Всего три, — ответила она, вглядываясь в темноту позади меня.

— А где?

— Откуда я знаю? — съязвила Пушистая. — Ну, ты сойдёшь?

— Да! — решила я. — Я обязательно сойду… А куда мне идти? Что мне делать там?

Тётя Клава сидела напротив и молчала. Её необъятная грудь колыхалась, как море.

— Иди за женщинами, которые сойдут там, — сказала она. — Ты хоть слышишь меня? Света!!!

Я вздрогнула, мой голос прозвучал, как сквозь вату.

— И что там? Что?! Говорите…

— Возьми её чашку или платок… и оставь там, попроси помочь ей…

— Кого?.. И где оставить? — Я схватила чашку и положила в карман. — Куда я попаду-то?.. Зачем?.. Как я пойму, что попала туда? И что там за мавзолей для таких просьб? Тёть Клав, скажи?..

— Ну, — Пушистая подумала, — человека можно вернуть… примерно — в течение суток… максимум — трёх… И даже если он умер уже четыре дня, всё равно можно что-то изменить! — Клавдия Егоровна села рядом и обняла меня за плечи. — Но только если был несчастный случай, а не неизлечимая болезнь или смерть от старости. Авария или убийство, и обязательно — целое, без повреждений тело!

— Три дня?.. Но почему только — три? — повторила я.

— Три дня — дни возможности. Никого не погребают раньше трёх дней.

На выход уже прошли две неприметные женщины, поезд притормаживал, я встала, а тетя Клава, сказав: «Духи злые, духи добрые…» — придержала меня за руку.

— Свет! Ещё есть минута! Слушай, там будет люк!

— Значит люк… И что мне делать? Мне познакомиться или тихо идти за ними? Зачем они-то идут туда?

— Они сами с тобой заговорят. Может быть… — быстро сказала Пушистая. — Запомни, они — не люди, они только похожи на людей. Они — топотушки и помогают душам перейти Рубикон или остаться ещё пожить на Земле.

— Топотушки, значит… Рубикон?.. Какой бред! — вдруг усомнилась я. — Бред же!.. Тётя Клава, чего вы несёте-то?

— Тогда не ходи туда! — Пушистая отпустила мой рукав и отвернулась, глядя в чёрное окно. Состав задрожал, и ноги понесли меня к выходу. — Света, — зачастила Пушистая, едва поспевая за мной, — Света, Света! Обратно через двенадцать часов, я не скажу, что тебя нет!..

— А мне по барабану, — всхлипнула я. — Я очень боюсь, тётя Клава!

— Не бойся… Там будет стена воды, и в ней ты либо увидишь всё, либо нет. Там всё, как в пелене будет. Может быть, ты вернёшься с Мариной! — сказала мне вслед тётя Клава.

— Но она же в больнице? Опять ваши фокусы! — пристыдила я её.

— И что? Она ведь без сознания, там её тело, а душа гуляет…

— Да ну вас! С вашими фантазиями!.. — Я пропустила Пушистую вперёд и ждала, пока она откроет дверь тамбура.