Стальные когти

Шварц отпрянул назад.

— Не прикасайся ко мне! — закричал он.

Но ее пальцы уже ласкали его тело.

— Но почему, мой маленький эсэсовец? — прошептала она. — Мужчины всегда остаются мужчинами, неважно, кто они по национальности — арийцы или евреи. — Ее пальцы расстегнули форменные брюки и гладили его член. — Не надо воевать со мной. Позволь мне любить тебя. Позволь мне показать тебе, что мы, еврейки, ничем не отличаемся от всех остальных женщин. У нас такие же тела, такие же сердца, такие же…

Собрав всю свою волю в кулак, Шварц оттолкнул ее.

— Не трогай меня! — прохрипел он. — Мне надо уйти… уйти…

Женщина удивленно уставилась на него. А Шварц в панике бросился к двери. Распахнув ее, он побежал вниз, и, зацепившись за что-то, вдруг растянулся на узкой деревянной лестнице. Но эсэсовец даже не почувствовал боли, так ему хотелось как можно скорее выбраться отсюда. Он сделал еще несколько шагов и оказался в обитой красным плюшем гостиной, в которой находились гауляйтер Шмеер и склонившаяся над ним тощая проститутка в черных шелковых чулках. Шварц едва не опрокинул кресло, в котором сидел гауляйтер.

— О, святой Иисус, святая Мария, святой Иосиф! — раздраженно вскричал Шмеер. — Что на вас нашло, гауптштурмфюрер? Куда вы несетесь?

Но Шварц, не обращая на него внимания, уже боролся с входной дверью. Он никак не мог открыть створки, и, наконец, распахнул их отчаянным пинком ноги. Выскочив на ночную улицу, офицер побежал вперед, а затем остановился в каком-то темном закоулке, в которой воняло тухлой капустой и кошачьей мочой. Шварца стало неудержимо рвать. Казалось, он никогда не сможет остановиться.

К нему подбежал Шмеер, наскоро прикрывший наготу сорванной со стола скатертью, и проститутка-еврейка в своем стареньком пальто с нашитой на груди звездой Давида. Они в изумлении уставились на неудержимо блюющего гауптштурмфюрера СС.

В конце концов им все-таки удалось убедить Шварца вернуться в бордель. Проститутка вытерла с губ Шварца остатки рвоты и, бережно взяв его под руки, вместе со Шмеером повела его обратно. Вскоре эта странная процессия скрылась за дверью борделя.

Из-за стоявших напротив мусорных баков медленно поднялся наблюдавший за всем этим гауптшарфюрер Метцгер. Он отряхнул с колен грязные капустные листья и чуть не упал — его сильно пошатывало после обильных возлияний в пивной. Но глаза Мясника все равно светились от радости — как бы ни был пьян унтер-фюрер, он все равно сумел четко рассмотреть звезду Давида, нашитую на пальто той женщины, которая шла вместе с гауляйтером Шмеером. С тем самым мерзавцем, который каждую неделю развлекался с его законной супругой все то время, что он воевал на Восточном фронте.

— Ну что ж, фазанчик, — злорадно процедил он сквозь зубы, — теперь-то я схватил тебя, схватил прямо за твои жирные яйца!

Метцгер попытался поправить фуражку на голове, но у него ничего не вышло — она продолжала сидеть все так же криво. Впрочем, теперь это его не волновало. Он быстро вышел на площадь, где высилось здание собора, и, выпятив грудь, точно на параде, зашагал вперед, по направлению к своей квартире. Его маленькие глазки мстительно сияли. С гауляйтером Шмеером, считай, было уже покончено.

Глава шестая

— Вы все превратились в жалких слизняков, обожравшихся мяса с картошкой и перепивших пива! — стоя на броне новенького «тигра», яростно выкрикнул Стервятник в лицо 800 бойцам «Вотана», застывшим перед ним.

— Вы слишком долго околачивались без дела на родине, — продолжал орать Гейер. — Вы были слишком заняты набиванием своих кишок. Вы не занимались никакой серьезной работой. Вы забыли, что Германия ведет напряженную борьбу за выживание, и что в это самое время сотни молодых людей, гораздо лучших, чем вы сами, гибнут на Восточном фронте, чтобы вы, паразиты, могли жить счастливо в благополучной Вестфалии. Но все это должно закончиться! Тысяча чертей, это должно обязательно прекратиться!!

Стервятник резко хлестнул стеком по своим начищенным сапогам. Стоявшие в передней шеренге бойцы невольно вздрогнули. Командир батальона обвел эсэсовцев тяжелым взглядом и продолжил:

— Вы должны твердо уяснить себе, что здесь, в штурмовом батальоне СС «Вотан», мы не в бирюльки играем. Мы — элита СС, мы — личная пожарная команда нашего фюрера! Именно так нас неофициально называют в Генеральном штабе. Но пока вы представляете собой сброд слабаков, которые не в силах затушить даже горящую траву. — Он с презрением уставился на бойцов «Вотана». — Почему? Да потому, что вы все слишком мягкотелые. Мягкотелые, понятно? Но с сегодняшнего дня с этим будет покончено. С вами перестанут наконец обращаться, как с маленькими. И вы узнаете, что означает на деле высокая честь служить в пожарной команде фюрера!