Стальной арбитр

О Лемурии ходили легенды, память человечества сохранила знание о том, что существовал когда-то этот остров-континент. Сияли призрачно в замке Владык зеркала зала Тысячи Отражений, оставшиеся от цивилизации лемурийцев. Атлантиду описывали философы и маги-мудрецы еще древней Эллады и Рима. Но о создателях могучего амулета, не утратившего силы за невообразимую бездну лет, ничего не знали люди Земли, Земли Континентального Имперского Союза, гелиарха Торренса и герцога Александра Стила.

Амулет Эфира открыл ворота в пространстве, сейчас от герцога Стила требовалось лишь мысленно представить место, куда бы он хотел попасть, и шагнуть в ртутный круг. Стил не колебался, выбирая, он должен проникнуть в Охотничий замок графа Карла Нормандского в Междуречном лесу. Он обязан узнать – кто или что скрывается там, не засел ли в замке сам владыка эаров?

Стил подозвал к себе Франца Мюстера, сотника воинов Истины, приказал:

– Франц! Бери свою сотню и следуй за мной. Поторопитесь, ворота просуществуют недолго!

Францу Мюстеру, сыну солдата и служанки баварского барона, Посвященному Огню, одному из лучших бойцов Империи, не требовалось повторять приказы. Словно из-под земли, выросли молчаливые могучие фигуры воинов личной гвардии Великих имперских арбитров. Эти люди с радостью шли в неизвестность, они томились с начала битвы, они хотели сражаться, а не стоять.

Герцог Александр Стил шагнул в серебряный круг и мгновенно исчез, за ним последовал Франц, но когда следующий воин Истины шагнул на ртутную поверхность, круг неожиданно уменьшился и стянулся в точку, вскоре исчезнувшую. Удивленный латник остался стоять на простой земле там же, где и был.

Император не произнес ни слова, лишь сжал губы. К нему степенно приблизился кардинал Сфорца, успокаивающе произнес:

– Господь посылает на испытание двоих, сын мой. Вспомни Вечную Книгу, один или двое часто побеждали там, где отступали армии!

…Герцог Стил, ступив на блестящую поверхность, без всякого перехода оказался в шаге от стены донжона, сложенной из крупных камней. В ярде от Стила возник из пустоты Франц Мюстер, и тут же Стил ощутил под доспехами и одеждой, у тела, теплую поверхность Амулета Эфира, непонятно как снова оказавшегося у владельца. Герцог прекрасно помнил то, о чем говорили страницы таинственной книги, точно так же, как и они сейчас возникшей из ничего в покоях императора. Если после перехода Амулет Эфира возвращается к владельцу, то значит это только одно – ворота закрылись, исчезли, а значит, остались они вдвоем с Францем в логове эаров.

Люди стояли у стены почти двухсотфутовой главной башни-донжона, на плитах, которыми был вымощен внутренний двор замка. Людей поразил прежде всего запах; сразу после прохождения созданных амулетом пространственных врат их обдала волна удушливого смрада – пахло разложением, гниющими отбросами, испражнениями и чем-то еще, чей запах напоминал смешанный с мускусом нашатырь. Стил в свое время бывал в этом замке, поэтому сориентировался Великий имперский арбитр мгновенно. Планировка Охотничьего замка не отличалась лабиринтной сложностью: прямоугольник стен с небольшими башенками по углам, донжон, у подножия которого они сейчас стояли, соединенный галереей с более приземистым и большим по площади строением да разного рода хозяйственные пристройки у самых стен. Внутренний двор замка был пуст, плиты серого камня устилал пестрый ковер опавших листьев, а на стенах застыли уродливыми статуями эары-стражники. Их глаза пожирали узкое пространство между стенами и окружавшим Охотничий замок лесом. Замок строился в спокойные времена, поэтому не имел рва с водой и подъемным мостом, а высота стен не превышала двадцати футов.

Эары пока не замечали людей, они не смотрели во внутренний двор, их предводитель никак не ожидал такого способа проникновения в цитадель.

В двадцати ярдах находилась большая дубовая дверь, висевшая на позолоченных петлях, – один из входов в донжон. Тяжеловооруженные воины быстро и бесшумно достигли ее. Стил чуть нажал на ручку в виде грифона и нырнул в проем, оказавшись сразу в полутьме, за ним проскочил и Франц. Люди особым образом напрягли глаза, и внутренность цокольного этажа башни, где они очутились, посветлела для них, словно Посвященные приобрели зрение ночного филина.