Сталкеры навсегда

Китаец откликнулся, отвлекшись от переговоров с земляками. Лица у всех были встревоженные.

– Займите этот участок улицы… вон, от киоска до автобуса. Оккупируйте так, чтобы ни одна тварь не влезла. Всех задействуй, кто не залез на поле это сраное. Слышишь?

– Мао слышать, слышать, – закивал офицер.

– Давай, вперед. А мы щас тут будем картошку копать, ёлы-палы. Так. Сколько нас? Раз, два, три… восемь. Не считая этих… огрызков, – Палас брезгливо поморщился, глядя на затихающих раненых.

– Кастета жалко, блин! – проворчал Пончик, перекладывая РПД-42 на другое плечо.

– Жалко ему, ишь… Убогий он был. И бедовый. Смерть притягивал к себе постоянно. Вот и… спекся. ППШ бы его забрать, да чё-то лезть туда не охота. Пончик, может, ты?

– Иди ты.

– Гы-ы, – осклабился старший, – шуткую я.

– Какой, на хер, ППШ? А на его месте любой бы из нас мог быть, – не унимался сердобольный Пончик.

– Ой, заткнись, толстый, и без тебя тошно! – скривился Палас и, заметив вьетнамца, ползущего к трупу Кастета, заорал: – Куда, сволочь? Ты щас нас всех тут… эй, обезьяна, ёп твою…

Гастарбайтер, жаждущий добраться до оружия убитого проводника, его снаряги и пары артефактов в полуразорванном взрывом рюкзаке, удачно достиг цели. Схватил фляжку, пробитую осколком, и жадно приник ртом к отверстию с вытекающей струйкой живительной влаги. Другая рука шарила по прикладу автомата.

– Вот, урод, ниче им не страшно, море по коле… – начал Палас, но вдруг ойкнул от увиденного и приник к земле, забыв про мины.

Выстрел с крыши спортклуба оборвал жизнь бесстрашного вьетнамца. Бесстрашного, а, может быть, до одури жадного или совсем отмороженного. Пуля пробила фляжку и голову бедняги, попав прямо в рот. Санитаров ему точно уже не требовалось! Тут же от здания клуба застучал пулемет, снова ударил снайпер.

– «Бастион», суки! – крикнул Палас, метнулся вбок и распластался в траве. – Меняйте позиции! Какого хера вы торчите?!

Сразу в то место, где он сидел, попала пуля, вздыбив высокий фонтан земли. Еще несколько таких же выросли по линии к азиатам. Через минуту двое валялись мертвыми. Остальные залегли в высокой траве.

– Вот срань! Говнюки. Вот пид… – ругался Палас, в перерывах между матом сетуя на отсутствие снайперской винтовки, бронежилетов и укрытий. А еще проклинал мины, «Бастион» и Кастета, заманившего их в гиблое место.

– Так, все взяли ножи, палки, сучки и щупаем землю перед собой. Уходим назад. Только осторожненько, нежненько, ёлы-палы! – крикнул сталкер, вынул клинок и вонзил его в дерн.

Кругом изредка чавкали пули, косили высокий бурьян и с неприятным визгом проносились рядом с головами.

– Давай траву подпалим? А, Палас?! Дым нас закроет, – предложил Пончик, елозя в двух метрах справа.

– Вот звиздец, умняга! Дым ему! А огонь нас сожрет, да? Тыкай лучше, а то, если рванет, меня махом смажет. Понял?

– Да понял, понял я.

Палас и сам усердно буравил ножом землю, полз, снова кромсал плотный, липкий после дождей дерн. «Не дай Чёрный Сталкер аскаридам заявиться! Ваще тады жопа будет. Сами как аскариды тут», – думал сталкер, извиваясь всем телом. Как сильно ему хотелось сейчас очутиться на асфальте, в укрытии.

В десяти метрах сбоку рванула «лягуха». Узбека подбросило невысоко, но голову оторвало начисто. Когда перестали падать ошметки земли и плоти, а дым от несильного ветра окутал заросли сорняка, четверо оставшиеся в живых выползли на тротуар. Точнее, на его остатки. Выползли и распластались, отчаянно шлепая руками по безопасной тверди, по спасительной опоре под собой.

* * *

Из всех укрытий, попадающихся на пути, только подъезд дома спас наемников от злыдня, упорно преследующего их от горкома. Внутри показалось безопасно: ни аномалий, ни мутантов, ни двуногих врагов. Оглушенный Мизинец тряс головой и зевал, пытаясь восстановить слух и убрать звон из головы. Пятерня тер плечо, окрасившееся через нательное белье в багровый цвет. К тому ранению этот урод прибавил повреждений, запустив кусок трубы в наемника. Он-то и звезданул по руке, вызвав адскую боль, яростный крик и новое кровотечение.

Зарулив в подъезд, быстро поднялись на лестничную площадку второго этажа и, хрустя ногами по скелетам крысаков, выглянули в проем разбитого окна.

Чудовище дотопало до места их исчезновения, стало вертеть огромной уродливой головой, утопающей в жирном многоскладчатом туловище. Искало жертв. Затем задрало морду вверх. Наемники отпрянули от окна, затаив дыхание и даже закрыв глаза.

Заметил их злыдень или нет, неизвестно, но, психанув, зарычал и топнул мощной лапой по остаткам плиты. Сильная ударная волна с элементами ментала ровным кругом разошлась по двору, сметая на своем пути все, что плохо лежало или держалось.

Пыль, растительные субстанции, мусор, остатки стекол по краям рамы – все сорвалось и взлетело. Мизинец ойкнул, когда осколок стекла воткнулся ему в скулу. Средний отлетел на ступеньки и скривился, ударившись плечом. На Пятерню вообще смотреть было больно. Но вот удача – мутант, тяжело переваливаясь и топая, удалялся прочь.

– Пронесло-о! – выдохнул Мизинец, вынимая стекло из щеки и останавливая кровь.