— Почему нет? Видишь это? Это власть, — на ее лице появляется торжествующая улыбка.
— Это убийство, — бормочу я.
Она усиливает хватку.
— Как говорится в комиксах, кому много доверено, с того больше взыщут.
— Нельзя называть это доверием, если цена ему — смерть человека ради получения нами богатства.
— Она угрожала твоему отцу его должностью. Теперь она не проблема. Радуйся, — говорит мама.
Я отдергиваю руку.
— И все же
Мне в ответ сужают глаза:
— Конечно, знают. Зачем еще нам с ними становиться друзьями? — то, как она это произносит, будто это самая нормальная вещь в мире, сбивает меня с толку.
Мама обнимает меня и направляет назад в дом, когда разворачивается хаос.
— Вот почему для тебя и Филиппа так важно остаться вместе. Чтобы наша семья росла, и ты получила все, что захочешь.
— Нет, чтобы
— Ванесса, — мама сжимает губы. — Еще одно слово, и я посажу тебя под домашний арест на весь месяц.
— Что? — ахаю я. — Не могу в это поверить.
— Лучше поверь, потому что я сыта по горло твоим неблагодарным отношением.
— Ты только что убила человека! И сделала ты это моими руками! — говорю я, слишком громко.
Некоторые люди, проходящие по коридору, ненадолго оглядываются на нас, и мама смотрит на них, пока они не покидают комнату. Затем толкает меня к стене.
— Послушай меня, маленькая сучка. Ты будешь делать то, что я говорю и когда говорю, или окажешься рядом с трупом на земле. Поняла? — Ее голос такой хриплый, такой холодный, что я едва узнаю в ней свою мать.
Кто эта женщина?
Я проглатываю комок в горле и держусь, поэтому не показываю никакого страха. Если она учует его, то нападет, как дикая медведица.
— Да, мама, — сдержанно отвечаю я.
— Хорошо, — улыбается она. — Потому что я
— Я понимаю, мама.
Она отпускает меня, а затем начинает разглаживать на мне платье, заправляя прядки выбившихся волос за уши, как будто ничего не случилось. Словно ее забота на самом деле заключается не только лишь в проявлении внимания к моему внешнему виду.
Конечно, нет. Это все ради шоу, даже ее любовь.
Единственный расклад, при котором она когда-либо будет по-настоящему счастлива, — это если я стану ею.
Я ненавижу ее. Ненавижу всем своим нутром. И все же она навсегда останется моей матерью. Мне отчаянно хочется любить ее. Поэтому я должна поступать так, как она говорит. Поэтому приняла неправильное решение. Поэтому стану такой же фальшивой, как она.
Всем нужна любовь.
Даже если это ее мерзкая, ядовитая разновидность.
И я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать достойной маминой любви.
Потому что я этого стою.
Я значу больше, чем она говорит... и я никогда не откажусь от этого.
Оказывается, я не так сильно отличаюсь от своей матери... или того человека, каким она меня считала.
Я трусиха, не способная даже посмотреть на последствия своих же действий. Вместо этого я дрожу от боли от холода, замораживающего мое тело. Губы сжаты, они слишком потрескались и болят, поэтому я их не раскрываю. Все потому, что слишком боюсь истечь кровью, утонуть в боли, потеряться в Фениксе и его требованиях.
Неужели я действительно не смогу отказаться от власти в обмен на свою жизнь? Или стану сражаться до последнего? Даже мне неизвестен ответ на этот вопрос. В настоящий момент мой мир напоминает струну, слетевшую с колкá. Сталкиваются два разных мира: мое прошлое и мое настоящее, а я застряла посередине, не в силах сделать выбор.
Родители научили меня бороться, никогда не сдаваться и жертвовать своей жизнью, если придется. Все ради обещанной власти. Ради самоуважения я научилась жертвовать собственными и чужими желаниями. Но какой смысл во всем этом, если я умру?
Я не хочу умирать. Еще нет. Так много хотелось сделать в своей жизни, но никогда не получалось из-за обязательств и требований других. А сейчас... все это может закончиться.
Если Феникс зол на меня, значит, я никогда не смогу воплотить мои мечты в реальность. После содеянного мною я заслужила его гнев, но не эту боль. Я не заслуживаю смерти.
Может, ему кажется иначе, но мне — нет.
Но желание противостоять и пытаться перехитрить его умирает во мне. Возможно, противиться ему — не лучший вариант. Может, мне нужно просто сдаться и позволить парню победить. В конце концов, станет лишь легче… предать его, когда он меньше всего этого ожидает.