Сталкер-югенд

Вряд ли последующие гости относятся к видовой мутации. Скорее к больной фантазии неизвестного создателя. Пагов заменили Другие. Как меняют передовые части, отправляя в тыл за пополнением, на отдых и подхарчиться. Когти оказались не менее эффективны, чем зубы. Другие действительно были другими и напоминали…. У Айзека в шкафчике, на дверце, долго болталась статья одного из ученых. Пространные рассуждавшего о Hapalops-ах, и их родстве с мегатериями. Вот только родственнички оказались не в пример шустрее и питались отнюдь не травой и листьями. Хороший стрелок, а Рифкин относил себя к таковым, прицельно, одиночным не попадал с двадцати шагов в движении. Спасала очередь. Предпочтительно − длинная. Тогда-то многие отказались от помповиков и перешли на автоматы. Пальба стало в разы больше, за что нещадно ругали и требовали отчетов. Имеющиеся боеприпасы быстро иссякали. Война прожорлива и требовала расходования ценных ресурсов. Гражданским пришлось задуматься о запуске производства, благо имелись и такие возможности.

− Дубль Вэ, семь пятнадцать, − буркнул Рифкин. Место он хорошо помнил. Мини-оружейный заводик. Когда запустили радужных надежд было — воз! Но пока решали вопрос, пока волокитили по инстанциям, Hapalops'ы… по простому хапа, отвоевали… (отхапали!) уровень по Z-10. Их тактика отличалась от тактики предшественников. Они не вытесняли своим извечным присутствием, не отравляли жизнь надоедливостью, не кидались массой на жертву и не устраивали пир на весь мир, не учиняли массового самопожертвования. Хапа действовали в одиночку и скрытно. Они прятались в любой темный угол, в любую нишу, в любую дыру способную их вместить. Не находили таковую, устраивали искусственную и откуда наносили один единственный удар. Когти с одинаковой легкостью вспарывали ткань, листовой металл, кевлар бронежилетов, кости и плоть. Они знали куда бить. Покойников прибавилось. Что пугало (пугало-пугало! чего скрывать), хапа легко шли на размен один к одному. Баш на баш! Может кто и заикнется об отсутствии у них интеллекта или полноценного инстинкта самосохранения, но по его мнению это чушь! Хапа просто отличные бойцы. А вот про людей такого не скажешь. Люди предпочитали сдавать позицию.

После Z-10 им мыли мозги долго и упорно.

− Мы хотим… мы уверены… оценив ситуацию…беспрецедентные усилия.

Короче, убеждали, потеря части уровня не критична. Уровень Z всего на всего переходная зона, а Y − задворки промышленных резервных ангаров. Где много всего и нет ничего архи нужного. Походу готовили себя и всех к дальнейшему отступлению. Но с X и выше, до U − производство и технические сервисы. Оттуда шло обеспечение Термитника всем необходимым. На Т — холодильные хранилища. То же отдать? Совет собирался из раза в раз, призывая военных начать активные действия, военные требовали людей и оружия. В спорах не рождалась истина, в спорах истекало время.

Тот бой Рифкин помнил отлично. В деталях, красках (хотя какие краски на войне? черная и красная), подробностях и лицах. Кто что сказал, где кто стоял. Помнил от и до. Даже слишком отлично. Наверное, так можно сказать, про всякий бой, в котором непосредственно участвуешь. Это для тыловых они кажутся одинаковыми. Стрельба-пальба, отступление-наступление. Но когда каждый шаг оплачен жизнями людей, запомнишь все свои сражения. Запомнишь тех, кто был с тобой, запомнишь, кого потерял. Потери. Потери вот что задает цену войне. Не победы. Порой Рифкину в голову приходила крамольная мысль, которой он не делился с начальством, не обсуждал с самыми близкими друзьями, не выболтал попьяне самой умелой шлюхе, не упоминал в письмах к матушке. Наверное, он не высказал бы её даже под пыткой. Скорее, откусил и проглотил поганый язык. Но мысль эта пускай и крамольная, с каждым днем набирала все больше подтверждений. Рифкину казалось, достижение победы большими потерями утраивает и военных и Совет. Чем меньше людей, тем меньше забот. Он не понаслышке знал, каким трудом достаются блага: вода, свет, еда, тепло. Не случайно никто не стремился вернуть переселенцев, а там ведь были не совсем пропащие люди. Хотят жить сами, пусть живут. Отвергнув общество, они переставали потреблять общие блага и переходили на самодостаточное существование. Обратно не брали никого. Ни больных, ни немощных, ни детей. С этим Рифкин готов согласиться. Война не делает людей лучше и его в том числе. Но беда в том, что побед, даже дорогой ценой, не намечалось, ни в обозримом будущем, ни в дальней перспективе. Поражение — да! И все те, кто затеял эту безумную игру, понятия не имели, что получится в оконцовке. А может, имели да помалкивали.