Читаем «Сталинский питомец» — Николай Ежов полностью

Начиная с середины 1938 года активность Ежова как шефа НКВД стала явно спадать. Позднее на следствии бывший начальник секретариата НКВД И.И. Шапиро отметил характерный признак этого изменения. Прежде Ежов сильно интересовался следственной работой: часто посещал Лефортовскую тюрьму, вызывал арестованных к себе, «обходил отделы, где допрашивались арестованные, вызывал к себе работников, непосредственно ведущих следствие». Но с августа «он вовсе отстранился от этого дела» и «все было передоверено непосредственно начальникам отделов без всякого контроля, руководства и наблюдения сверху»{631}. Дагин показал, что в мае Ежовым овладела тревога; он метался по кабинету и был взвинченным. Его подручные — Шапиро, Литвин и Цесарский — «тоже приуныли, они ходили мрачными, пропала их былая кичливость, они что-то переживали». Дагин полагал, это было связано с тем, что «в ряде краев и областей вскрылись серьезные перегибы и извращения в работе органов НКВД, — в частности, на Украине в бытность там Леплевского, в Свердловской области, где работал Дмитриев, в Ленинграде и в Москве при Заковском, на Северном Кавказе при Булахе, в Ивановской области при Радзивиловском и т.д.». А после побега Люшкова Ежов «совсем пал духом», плача, он сказал Дагину: «Теперь я пропал»[70].

Сотрудники НКВД в один голос утверждают, что после назначения Берии первым заместителем наркома Ежов совершенно пал духом. Приехавший в Москву в конце августа А.И. Успенский, по его словам, стал свидетелем «небывалой паники» среди сотрудников центрального аппарата НКВД, вызванной начавшимися арестами их коллег. Успенский и сам боялся быть арестованным и решил бежать. Согласно Фриновскому, Ежов был в смятении и много пил{632}. По описанию Дагина, Ежов был совершенно деморализован назначением Берии. На следующий день он занемог, то есть «пьянствовал у себя на даче» и «болел» больше недели. Затем он появился в НКВД «по-прежнему в мрачном настроении, никакими делами не стал заниматься, почти никого у себя не принимал»[71]. Один из его подчиненных, вызванный как-то поздним вечером в кабинет наркома на Лубянке, увидел Ежова «сидящим в одной гимнастерке на диване за столиком, уставленным бутылками с водкой. Волосы у него на голове были всклокочены, глаза распухли и покраснели: он был явно пьян, но вместе с тем возбужден и подавлен». Через несколько дней этого сотрудника арестовали{633}.

После ареста Ежова обвинили в заговоре против партийного руководства. Он сам показал, что, когда начались аресты в аппарате НКВД, он вместе с Фриновским, Дагиным и Евдокимовым готовился совершить «путч» 7 ноября, в годовщину Великой Октябрьской социалистической революции, во время демонстрации на Красной площади. Они хотели спровоцировать беспорядки, а потом во время паники и замешательства «разбросать бомбы и убить кого-либо из членов правительства». Дагин, который был в НКВД начальником отдела охраны, должен был осуществить теракт, но 5 ноября его арестовали, а через несколько дней — и Евдокимова. Ежов в одиночку не мог противостоять предусмотрительности Берии: «Так все наши планы рухнули»{634}.

Все это, на самом деле, было лишь пьяной болтовней. Известно, что приятель Ежова В.К. Константинов (по его показаниям) стал свидетелем разговора между Ежовым и Дагиным 3 или 4 ноября, из которого он понял, что Дагин должен организовать что-то «с заговорщическими целями» по поручению Ежова. Дагина несколько смущало присутствие Константинова, а Ежов, который был сильно пьян, не обращал внимания. Когда он спросил Дагина, все ли необходимые меры приняты, Дагин, глядя с непониманием на Константинова, ответил, что не очень понимает, о чем речь. Тогда Ежов повысил голос и сказал: «Ты немедленно, теперь же должен убрать и заменить всех людей которых расставил Л.П. Берия в Кремле. Замени их нашими надежными людьми и не забудь, что время не ждет, чем скорее — тем лучше». Посмотрев с недоумением на Константинова, Дагин ответил, что все будет сделано{635}.

Эта поразительная сцена могла в действительности иметь место. Во время допроса Дагин подтвердил, что однажды ночью в конце октября или начале ноября, когда он засиделся в Кремле за работой, около шести утра к нему заглянул Ежов, который тоже еще не спал. Начальник Дагина, как выяснилось, был «сильно пьян», с ним был Константинов, который тоже был «изрядно выпивший»{636}. Представим себе сцену: Ежов абсолютно пьян и дает простор воображению. Дагин понимает, в каком тот состоянии и что присутствует посторонний, но вынужден сказать «да». Конечно, он уже не в том положении, чтобы заменять охрану Кремля, так как этими делами теперь ведает Берия. Показания Евдокимова повторяют эту же схему По его словам, в сентябре он обсуждал угрожающее положение, вызванное назначением Берии, с Ежовым, Фриновским и Вельским. Они якобы договорились организовать покушение на Сталина и Молотова. Ежов будто бы даже планировал убить Берию:

Перейти на страницу:

Все книги серии История сталинизма

Август, 1956 год. Кризис в Северной Корее
Август, 1956 год. Кризис в Северной Корее

КНДР часто воспринимается как государство, в котором сталинская модель социализма на протяжении десятилетий сохранялась практически без изменений. Однако новые материалы показывают, что и в Северной Корее некогда были силы, выступавшие против культа личности Ким Ир Сена, милитаризации экономики, диктаторских методов управления. КНДР не осталась в стороне от тех перемен, которые происходили в социалистическом лагере в середине 1950-х гг. Преобразования, развернувшиеся в Советском Союзе после смерти Сталина, произвели немалое впечатление на северокорейскую интеллигенцию и часть партийного руководства. В этой обстановке в КНДР возникла оппозиционная группа, которая ставила своей целью отстранение от власти Ким Ир Сена и проведение в КНДР либеральных реформ советского образца. Выступление этой группы окончилось неудачей и вызвало резкое ужесточение режима.В книге, написанной на основании архивных материалов, впервые вводимых в научный оборот, рассматриваются драматические события середины 1950-х гг. Исход этих событий во многом определил историю КНДР в последующие десятилетия.

Андрей Николаевич Ланьков

История / Образование и наука
«Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.
«Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

В коллективной монографии, написанной историками Пермского государственного технического университета совместно с архивными работниками, сделана попытка детально реконструировать массовые операции 1937–1938 гг. на территории Прикамья. На основании архивных источников показано, что на локальном уровне различий между репрессивными кампаниями практически не существовало. Сотрудники НКВД на местах действовали по единому алгоритму, выкорчевывая «вражеские гнезда» в райкомах и заводских конторах и нанося превентивный удар по «контрреволюционному кулачеству» и «инобазе» буржуазных разведок. Это позволяет уточнить представления о большом терроре и переосмыслить устоявшиеся исследовательские подходы к его изучению.

Александр Валерьевич Чащухин , Андрей Николаевич Кабацков , Анна Анатольевна Колдушко , Анна Семёновна Кимерлинг , Галина Фёдоровна Станковская

История / Образование и наука
Холодный мир
Холодный мир

На основании архивных документов в книге изучается система высшей власти в СССР в послевоенные годы, в период так называемого «позднего сталинизма». Укрепляя личную диктатуру, Сталин создавал узкие руководящие группы в Политбюро, приближая или подвергая опале своих ближайших соратников. В книге исследуются такие события, как опала Маленкова и Молотова, «ленинградское дело», чистки в МГБ, «мингрельское дело» и реорганизация высшей власти накануне смерти Сталина. В работе показано, как в недрах диктатуры постепенно складывались предпосылки ее отрицания. Под давлением нараставших противоречий социально-экономического развития уже при жизни Сталина осознавалась необходимость проведения реформ. Сразу же после смерти Сталина начался быстрый демонтаж важнейших опор диктатуры.Первоначальный вариант книги под названием «Cold Peace. Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945–1953» был опубликован на английском языке в 2004 г. Новое переработанное издание публикуется по соглашению с издательством «Oxford University Press».

А. Дж. Риддл , Йорам Горлицкий , Олег Витальевич Хлевнюк

Фантастика / История / Политика / Фантастика / Зарубежная фантастика / Образование и наука / Триллер

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии