Сталин. Жизнь одного вождя

Безусловным свидетельством их тесного сотрудничества была рекомендация, данная Лениным во время выборов нового состава ЦК на партийной конференции в апреле 1917 г.: «Тов. Коба мы знаем очень много лет […] Хороший работник во всяких ответственных работах»[150]. Благодаря поддержке, Сталин был избран в ЦК с третьим результатом после Ленина и Зиновьева[151]. Сталин еще раз сумел убедиться, какое огромное влияние Ленин имел в партии. Преодолев колебания, Сталин твердо и последовательно двинулся за сильнейшим.

Был ли это карьерный выбор, или Сталин действительно понял и принял ленинские лозунги? С точки зрения характеристики личности Сталина вопрос об истоках его «умеренного» большевизма имеет принципиальное значение. Очевидно, что позиция, занятая Сталиным в марте-апреле 1917 г., противоречит образу изначально радикального, не склонного к компромиссам властолюбца. Было ли это несоответствие вызвано влиянием Каменева? Или Сталин попал под влияние социалистов в Петроградском совете, где он мог найти радушный прием со стороны своих земляков, грузинских меньшевиков? Возможно ли, что Сталин еще не ощущал себя самостоятельной политической фигурой и должен был следовать за кем-то? Но тогда почему он не сразу встал под знамена Ленина, получив его письма из Швейцарии? Взыграло самолюбие и нежелание признавать «ошибки»? Быть может, Сталин действительно был «умеренным» в начале 1917 г., а затем под давлением обстоятельств менялся, как менялись и многие другие? У нас нет надежных источников, позволяющих ответить на эти вопросы. Поэтому просто зафиксируем факт: Сталин не всегда был радикальным большевиком. Его «умеренность» и «правизна» проявится еще раз после смерти Ленина, когда лидеры партии будут решать, каким путем вести огромную, отрезанную от мира страну к социализму.

Сталин и революция Ленина

Эскалация революции не отличалась в России особым своеобразием. Стоящие у власти умеренные революционные силы были охвачены стремлением избежать гражданской войны. Они маневрировали, опаздывали, совершали ошибки и глупости. Все более нетерпеливые массы обращали свой взгляд на тех, кто обещал много и быстро. Большевистская пропаганда в этих условиях шла от успеха к успеху. Требования немедленного мира, немедленной экспроприации крупной земельной собственности в пользу крестьян, немедленного рабочего контроля в промышленности были лозунгами, привлекательными для многих. Как обычно бывает во время революций, мало кто требовал от большевиков разъяснения практической сути их программы. Массами двигала новая вера. Да и сами большевики все реже задавали неудобные вопросы своему вождю: что же потом, каким будет даже не десятый, а второй шаг? Ленин с невероятной энергией вел партию на штурм власти, обещая, что социализм как-то решит все проблемы. «Главное – ввязаться в бой», – этот лозунг был написан теперь на знамени ленинской партии. «Там будет видно», «хуже не будет» – гласила народная мудрость, которой руководствовались миллионы приверженцев большевистских обещаний. Не в первый и не в последний раз в истории нетерпеливому большинству предстояло жестоко обмануться.

Сталин был одним из тех большевистских лидеров, которые поддержали Ленина, не требуя от него объяснений. Отбросив сомнения о применимости социализма в среднеразвитой России, Сталин взял на вооружение ленинские идеи: «Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму […] Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь. Существует марксизм догматический и марксизм творческий. Я стою на почве последнего»[152]. «Почва творческого марксизма» оказалась настолько удобной, что Сталин обосновался на ней навсегда. Она позволяла манипулировать теоретическими догматами в интересах текущих политических потребностей. В 1917 г., отбросив сомнения «правого» большевизма, Сталин принял ленинский радикальный курс на захват власти и введение социализма. В этом решении он был тверд. Замеченные исследователями несовпадения в высказываниях Ленина и Сталина не носили принципиального характера. Сталин, скорее, не успевал за слишком частыми поворотами ленинской тактики. Ничего удивительного. Кажется, что и Ленин не успевал за самим собой.