Сталин. Жизнь одного вождя

Приезд на сталинскую дачу врачей утром 2 марта 1953 г. ознаменовал кардинальный поворот ситуации. Это было признание смертельной опасности, нависшей над вождем. Врачи подтвердили худшее. Сталин перенес инсульт и действительно находился при смерти. Впервые за долгие десятилетия и при этом совершенно неожиданно в СССР встал вопрос о переходе высшей власти в новые руки.

Подобно Ленину, Сталин не создал упорядоченных механизмов передачи власти. Более того, он всеми способами препятствовал появлению потенциальных наследников и навязывал соратникам комплекс политической неполноценности. Сосредоточив в своих руках решение всех принципиальных вопросов, Сталин искусственно ограничивал компетенцию и осведомленность членов Политбюро теми сферами, за которые они непосредственно отвечали. Движимый жаждой власти, политическим эгоизмом и старческой ревностью, советский диктатор фактически действовал по принципу «после меня хоть потоп».

Можно только удивляться, с какой легкостью наследники Сталина сумели преодолеть критический рубеж междуцарствия. Плавности перехода способствовали несколько факторов. Еще при Сталине его соратники приобрели определенные навыки самостоятельности и коллективного руководства. Каждый из них курировал работу определенного звена партийно-государственного аппарата. Нередко собираясь вместе без Сталина, они коллективно решали вопросы оперативного управления. Особенно активно заседали коллегиальные структуры Совета министров. Формально Сталин возглавлял эти органы, но никогда не принимал участие в их работе. Коллегиально и без Сталина действовало Политбюро в периоды длительных сталинских отпусков. Сплоченности сталинских соратников способствовал общий страх перед диктатором. Соперничая за близость к вождю и его благосклонность, они опасались разжигать сталинскую ярость и непредсказуемость, поддерживали равновесие в руководящей группе. Как показало «ленинградское дело», каждый мог стать следующим. Инстинкт личного самосохранения своеобразно переплетался с ведомственными интересами и осознанием угроз, нависших над системой. Поскольку советские лидеры изо дня в день сталкивались с реальными трудностями, они лучше, чем Сталин, осознавали необходимость изменений. На этой почве складывалась их неформальная программа. Ее реализации мешал только Сталин. В общем, в рамках сталинской диктатуры постепенно и неумолимо вызревали предпосылки олигархической системы власти. Как реальная сила олигархия заявила о себе уже в первые дни смертельной болезни Сталина.

2 марта в 10 часов 40 минут утра в кремлевском кабинете Сталина впервые за многие годы в отсутствие хозяина собралось официальное заседание Бюро Президиума ЦК КПСС. Помимо всех членов Бюро (кроме Сталина), в кабинете присутствовали Молотов, Микоян, председатель Верховного Совета СССР Н. М. Шверник, председатель Комиссии партийного контроля М. Ф. Шкирятов, начальник Лечебно-санитарного управления Кремля И. И. Куперин и врач-невропатолог Р. А. Ткачев. На встрече в течение 20 минут рассматривался один вопрос: «Заключение врачебного консилиума об имевшем место 2 марта у товарища Сталина И. В. кровоизлиянии в мозг и тяжелом состоянии в связи с этим его здоровья»[900]. Бюро утвердило диагноз врачей и установило порядок дежурств при вожде. Важно подчеркнуть, что на заседание были приглашены опальные Молотов и Микоян, формально изгнанные Сталиным из Бюро Президиума ЦК. Соратники Сталина явно демонстрировали неподчинение воле вождя и стремление восстановить прежнее коллективное руководство. Это был естественный и разумный шаг, направленный на поддержание единства в кризисной ситуации. Уверенные в необратимости болезни Сталина, советские лидеры приступили к изменению созданной им системы высшей власти.

Вечером в 20 часов 25 минут новоиспеченные олигархи собрались в кабинете Сталина на новое заседание Бюро Президиума в том же составе. По докладам руководителей медицинских ведомств рассматривался вопрос «О состоянии здоровья товарища Сталина И. В. на вечер 2 марта»[901]. Ситуация с каждым часом становилась более очевидной – Сталин долго не проживет. Врач А. Л. Мясников вспоминал: