Сталин. Жизнь одного вождя

Однако политические маневры и даже усиление наказаний за воинские преступления лишь отчасти улучшали положение. Насилие в отношении мирного населения в советской зоне оккупации Германии продолжалось и после завершения боевых действий. Обеспокоенный его размахом, главнокомандующий группы советских войск в Германии маршал Г. К. Жуков летом 1945 г. издавал директивы, требующие прекращения «грабежей, насилия и произвола по отношению к местному населению». Поскольку эти требования не помогали, Жуков в начале сентября 1945 г. издал более радикальный приказ. Отметив, что «преступность военнослужащих в последнее время значительно усилилась», он потребовал держать солдат на жестком казарменном положении и обязал офицеров располагаться вместе с их подчиненными в казармах, чтобы следить за порядком. Узнав об этом приказе, Сталин потребовал его отменить. Один из аргументов был таким: «Если этот приказ попадет в руки руководителей иностранных армий, они не преминут объявить Красную армию армией мародеров». Взамен жестких мер Сталин предложил усилить политическую работу в войсках и привлекать провинившихся офицеров к судам чести[679]. В данном случае Сталин, как правило, настроенный на принятие самых жестких из возможных мер, явно изменил себе.

Военная диктатура меняется

31 июля 1943 г. Сталин подписал директиву командованию Южного фронта, в которой были такие слова: «Считаю позором для командования фронтом, что оно допустило по своей халатности и нераспорядительности окружение наших четырех стрелковых полков вражескими войсками. Пора бы на третьем году войны научиться правильному вождению войск»[680]. Эти слова, несомненно, отражали сталинские представления о двухлетнем опыте «вождения» воюющей страны. Пришла пора научиться тому, что раньше не умели или умели плохо. Вряд ли Верховный главнокомандующий в полной мере относил это требование к себе. Однако многие действия Сталина свидетельствовали о том, что он осознавал недостатки руководства на первом этапе войны и старался их преодолеть. Военные «реформы» по стилю и методам вполне соотносились с теми корректировками «генеральной линии», которые Сталин проводил в мирное время.

Трудно отрицать, что одной из причин катастрофических поражений первого этапа войны была недостаточная компетентность командных структур. Не доверяя своим генералам, нередко вполне обоснованно, Сталин делал то, что умел. В ход пошли привычные и отработанные чрезвычайные методы. Над командирами в армии были поставлены две мощные надзирающие и карающие структуры – политические комиссары и особые отделы НКВД. С нараставшей дезорганизацией и паникой боролись расстрелами перед строем, штрафными батальонами и заградительными отрядами. Многочисленные уполномоченные Сталина в пожарном порядке решали конкретные задачи на фронте и в тылу. Развал фронта и быстрое продвижение врага подпитывали свойственные Сталину подозрительность и недоверчивость. Командиры всех уровней были запуганы и нередко действовали робко, без инициативы, что было одной из причин поражений и потерь.

В очередной раз в своей политической карьере (на этот раз скорее вынужденно, чем сознательно) Сталин попал в ловушку чрезвычайных мер. При всей склонности к насилию и жесткому контролю Сталин, несомненно, осознавал многие опасности этого положения. Вряд ли он не понимал, что боевой дух армии гораздо больше зависит от побед, чем от расстрелов за отступления. Несомненно, Сталин знал, что в армии, как и на производстве, необходимо единоначалие. Катастрофы 1941–1942 гг. показали, что комиссарский натиск и плохо подготовленные прямолинейные действия не приносят успеха. Корректировка военной политики становилась насущной необходимостью. Нужно было только правильно выбрать момент. Очевидно, что пока Красная армия терпела серьезные поражения, об изменениях не могло быть и речи. Определенный шанс для перемен, возможно, появился в начале 1942 г., после первых побед Красной армии. Однако торопливость Сталина и ставка на скорый разгром гитлеровцев привели к поражениям. Новая стабилизация фронта осенью 1942 г. была использована уже иначе – это явственно следовало из тщательной подготовки Сталинградского окружения немцев. Однако еще накануне Сталинградской победы Сталин предпринял некоторые принципиальные изменения.