Сталин шутит. Лучшее и новое

– Хорошо. Не переживайте, успокойтесь, работайте, будет у вас веревка.

Через час с небольшим к театру подъехал грузовик, до краев полный верёвкой.

39

Сталин любил мхатовский спектакль «Дни Турбиных» по пьесе Михаила Булгакова. Смотрел его многократно. Однажды он откровенно сказал актёру Николаю Хмелёву, игравшему главную роль Алексея Турбина: «Хорошо играете Алексея. Мне даже снятся ваши усики, забыть не могу».

40

Сталин пригласил к себе четырех ведущих кинематографистов страны и спросил, что им нужно для успешной работы?

М. И. Ромм пожаловался на чисто коммунальные трудности – ютится в маленькой комнате, жена болеет: нужна квартира.

– Хорошо. Будет Вам квартира.

В. В. Пудовкин объяснил, что атмосфера столицы мешает ему сосредоточиться, он может творчески работать только за городом: нужна дача.

– Хорошо. Будет Вам дача.

И. А. Пырьев сказал, что дача у него есть, но добираться туда трудно, он устает: нужна машина.

– Хорошо. Будет Вам машина.

Г. В. Александров (Мормоненко) замялся: у него столь большая просьба, что он даже не решается ее произнести. «Говорите, не стесняйтесь», – подбодрил Сталин.

– Я хотел бы, товарищ Сталин, получить Вашу книгу «Вопросы ленинизма» с автографом. Это будет меня вдохновлять больше всего.

– Хорошо. Будет Вам книга с автографом.

К книге Александров в качестве приложений получил: квартиру, машину и дачу.

Рис. 6. Подпись: Кадр из фильма «Весёлые ребята»

41

Как-то раз Сталин в присутствии Александрова спросил Любовь Орлову, которую ценил за яркие роли в музыкальных комедиях:

– Муж не обижает?

– Иногда обижает, – кокетливо отвечает она.

Сталин делает страшные глаза:

– Скажите ему, что, если будет Вас обижать, мы его повесим.

Александров, не подозревая подвоха:

– За что повесите, товарищ Сталин?

Сталин, весело:

– За шею.

42

Сталин сидит на спектакле во МХАТе. После антракта Константин Сергеевич Станиславский и другие руководители театра вглядываются в лицо вождя, пытаются понять, понравилось представление или нет. Сталин отмалчивается. Наконец Станиславский, который не желает ждать занавеса, не выдерживает, спрашивает: «Как Вам, товарищ Сталин, наш спектакль?»

– Скучно было…

У всех на лицах растерянное, чуть ли не горестное выражение. Выждав театральную паузу, Сталин добавляет:

– …В антракте.

Все смеются. А в антракте с тех пор начали разносить в ложи напитки и закуски.

43

Писательницу Веру Федоровну Панову за новый роман представили к Сталинской премии, которая имела три степени. Писательница уже награждалась за предыдущие произведения. Причем с последовательным понижением, т. е. сначала стала лауреатом премии первой степени, затем – второй. Похоже было на то, что творческий порыв у писательницы иссяк, потому что члены Комитета по премиям, прочитав ее роман, единодушно решили, что он слаб, и премию за него не присуждать.

Вмешался Сталин:

– Давайте дадим – третьей степени. Но передайте товарищу Пановой, что четвертой степени у нас нет.

44

О литературе Сталин рассуждал так: «Есть и весьма нужны социалистическому строительству инженеры металлурги, инженеры строители, инженеры электрики. Нам нужны инженеры, которые строят домны, нужны инженеры, которые строят автомобили и тракторы. Но нам не меньше нужны инженеры, которые строят человеческие души. Вы, писатели, – инженеры, строящие человеческие души».

45

По предложению члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова на соискание Сталинской премии за одну из своих симфоний был выдвинут композитор Е. К. Голубев. Все знали, чей он протеже, и не сомневались, что премию он получит, и обязательно – первой степени. Когда списки принесли на подпись Сталину, он, листая документ, спросил:

– Голубев…, симфония… Все – за, только один – против. И кто же этот одиночка?

– Шостакович, товарищ Сталин.

– Шостакович понимает в музыке больше нас, – сказал Сталин и вычеркнул Голубева из списка кандидатов в лауреаты. Музыканты уверяют, что справедливо.

46

На совещании в ЦК обсуждалась роль советских композиторов в культурном строительстве, их вклад в этой важнейшее партийное и государственное дело. Зашла речь о композиторе Т. Н. Хренникове. Сталин очень уважал этого деятеля. Тот был Героем Соцтруда, автором музыки ко многим театральным и кинопостановкам, руководил Союзом композиторов СССР. Кто-то предложил: хотя Хренников, дескать, не Чайковский и не Глинка, но за несомненные заслуги перед народом его именем можно было бы назвать улицу в Москве! Сталин заулыбался и сказал, что, мол, есть уже в Москве такая улица. Все удивились: где, когда, какая?

– Неглинка, – хитро улыбаясь ответил вождь.

47