Сталин. По ту сторону добра и зла

Лейба Давидович Бронштейн родился 25 октября 1879 года в семье богатого еврейского помещика в Херсонской губернии. В отличие от Сталина детство у него было светлым: с нянями, музыкой и стихами. Но были и темные пятна. Мальчик оказался болен какой-то так точно и не установленной болезнью, напоминавшей эпилепсию. Этот тяжелый недуг будет преследовать его всю жизнь и провоцироваться любыми стрессами.

В основанном немцами Одесском реальном училище св. Павла Лейба приобщился к немецкой культуре, что не мешало ему изучать Тору и Талмуд и брать частные уроки по Библии. И уже тогда Лейба заговорил о непроходимой культурной пропасти между «отсталой Россией» и «передовым Западом», который он и в глаза не видел.

Да и какая могла быть культура в стране, которая дала миру лишь такие варварские понятия, как «царь», «погром», «кнут», при полном отсутствии политических взглядов. Может быть, именно поэтому молодой Бронштейн вставал в оппозицию к любым властям в «отсталой России» и в нем зрел тот самый революционный дух, который так ярко проявится во времена русских революций.

Впрочем, было и еще одно, что заставляло Лейбу ненавидеть все русское. Это прекрасно объяснил израильский биограф Троцкого Й. Недава. «Троцкий, — писал он, — сформировался под непосредственным влиянием черты оседлости. Возможно, поэтому его никогда не оставляла жгучая ненависть к царскому самодержавию, вообще ко всему, что исходило от русского имперского режима. Отношение к погромам было как бы частью существа Троцкого: он думал о них всегда, они раздражали его чувствительную нервную систему, постоянно подталкивали его к революционной деятельности... Даже и самое принятие Троцким принципов марксистской революции кажется порою в известной степени невольной маской (в этом он не сознавался, вероятно, даже самому себе), личиной подлинного его восстания против ужасающих нищеты и бесправия, царивших в тысячекилометровом гетто, в пресловутой черте, где жили российские евреи».

Переломным в его судьбе стал, по словам самого Троцкого, 1896 год. Именно тогда он начал посещать сад Франца Швиговского, где проходили бурные дискуссии между народниками и марксистами, среди которых выделялась Александра Соколовская.

Александра ему понравилась, а вот марксизм он невзлюбил. И, похоже, навсегда. «Марксизм, — любил повторять он, — узок и сух, как пыль, и оскорбляет человека, которого изображает пленником экономических и социальных обстоятельств».

Однако ради прекрасных глаз своей возлюбленной он на праздновании 1897 года объявил о своем переходе в марксизм. А затем, к изумлению всех присутствующих, проклял его и всех тех, кто хотел внести сухость и жесткость в житейские отношения. Оскорбленная в лучших чувствах, Соколовская покинула вечер и поклялась никогда больше не подавать руки своему «идейно не выдержанному возлюбленному. Руку она, конечно, подала, и уже очень скоро вместе с Лейбой они возглавили Южно-русский рабочий союз. И Троцкий сразу же показал кто есть кто. «Быть всюду и всегда первым, — писал о нем хорошо знавший его А. Зив, — это всегда составляло сущность личности Бронштейна; остальные стороны его психики были только служебными надстройками и пристройками».

Чуть ли не с первого дня своего существования Союз оказался под колпаком полиции, и зимой 1898 года Бронштейн очутился в одесской тюрьме. Неожиданно для всех он вдруг увлекся масонством.

Интерес к одному из самых таинственных явлений вряд ли можно назвать случайным. Бронштейн искал свой путь. Народничество потерпело поражение, а марксизм навсегда остался ему чуждым. Да и куда ему, так и не прочитавшему ни одной марксистской книги, было состязаться с такими корифеями, как Г.В. Плеханов, А.Н. Потресов, Ф.И. Дан и, конечно, В.И. Ленин, в то время как масонство с его тайной властью над миром могло помочь Троцкому в осуществлении его амбиций.

Начитавшись о масонских таинствах, он стал сторонником тщательно законспирированной революционной организации, какой стала со временем РСДРП. Есть сведения о том, что Троцкий стал членом масонской организации в 1916 году во время пребывания в США и постоянно поддерживал связи с масонским движением.

Под влиянием масонства, в основе которого лежало перевоспитание человека, Лейба изменился в лучшую сторону, и его товарищи поражались его добрым к ним отношением. Однако после выхода из тюрьмы он снова стал таким же надменным и язвительным. «В душе Троцкого, — вспоминал А. Зив, — просто нет ни жестокости, ни человечности, вместо них — пустота. Душевное тепло к людям, не связанное с удовлетворением личных нужд, отсутствует в нем. Люди для него — просто особи, сотни, тысячи, сотни тысяч особей, способных питать его властолюбие. Троцкий нравственно слеп. Это врожденный физиологический недостаток, который англичане называют моральным помешательством. Душевный орган симпатии атрофировался у Троцкого в материнском чреве».