Сталин: операция «Эрмитаж»

И вот новые пугающие вести: за границей, в США, почему-то вдруг заинтересовались русским искусством и особенно старинными иконами. 8 июня все того же 1928 года в особняке Рябушинского, который вот уже два года занимал ВОКС – Всесоюзное общество культурных связей с заграницей, состоялось, казалось бы, заурядное, ничем не примечательное совещание. В нем приняли участие председатель общества Ольга Давыдовна Каменева, сестра Л.Д.Троцкого и первая жена Л. Б. Каменева, несколько штатных сотрудников, искусствовед И. Э. Грабарь, специалист по истории зодчества Д. Е. Аркин, искусствовед А. А. Федоров-Давыдов, директор Музея нового западного искусства Б. Н. Терновец. Другую сторону представляли гости из США Стар и Бринтон, выразившие желание организовать художественную выставку, познакомить американский народ с культурой России. Конечно, возражать никто не стал. Ведь такое соглашение является нормальным и полезным, дает возможность установить не только культурные, но и научные связи со страной, с которой у СССР еще не было дипломатических отношений[93].

О возможной выставке в США советских искусствоведов известили сразу же. О двух иных – в Германии и Франции – пока умолчали, ибо там собирались не только пропагандировать русское искусство, но и торговать им.

Сотрудник художественно-промышленного отдела торгпредства СССР в Германии Поппер, как оказалось, вошел во вкус торговли антиквариатом. Ему уже мало было аукционов «Рудольф Лепке», он выискивал новый «товар» – и нашел его. Обратив внимание УЗО на то, что «коллекция русских икон в музеях Западной Европы очень незначительна», он предложил «выставить в одном из берлинских музеев или в частной картинной галерее особо хорошую коллекцию икон, которая показала бы развитие и стиль различных школ.<…> Одновременно… выставляются иконы, предназначенные для продажи… Две недели спустя после закрытия выставки устраивается аукцион этих икон. Ввиду того, что за границей неизвестны до сих пор никакие цены на иконы, лучше всего не назначать лимитов для первого аукциона. Достаточно иметь для первого аукциона около 100 икон»[94].

Буквально в те же самые июньские дни сходная идея пришла в голову и Н. С. Ангарскому, находившемуся в Париже для расширения торговых контактов.

Николай Семенович в письме на имя И. О. Шлейфера также высказал мысль о необходимости распродать скопившиеся на московских складах «Антиквариата» иконы, изъятые из недавно закрытых церквей и соборов. Он предложил открыть французский рынок аукционом, на котором мог бы выставить для начала 200 – 250 икон и даже наметил необходимого для того посредника: «Через т. Пятакова удалось получить прекрасную связь крупнейшему коммерсанту, шведу, работающему по иконам. Этот человек имеет прекрасную коллекцию русских икон на своей вилле под Парижем, он имеет связь с Америкой, и это почти единственный человек, который знает толк и может помочь. В Москве он будет в июле. Надо ему показать наши запасы»[95].

Однако Госторг только в конце года предпринял конкретные шаги по подготовке аукциона русской иконы. Сначала, для пробы, на хорошо освоенном рынке Германии, в Берлине. Он затребовал для выставки (умолчав, естественно, о последующей распродаже) лучшие образцы из фондов центральных и провинциальных музеев – и натолкнулся на решительное сопротивление искусствоведов.

18 декабря 1923 года на заседании архитектурно-реставрационного отдела Центральных государственных реставрационных мастерских, выполнявшего в то время роль практически уже прекратившего существование Музейного отдела, выслушали сообщение И. Э. Грабаря, одного из официальных организаторов выставки. Он заверял: возвращение икон гарантировано протоколом, подписанным с одной стороны им, А. И. Анисимовым и Е. И. Силиным, сотрудниками отдела, а с другой – представителями Госторга РСФСР.

Но на этом дело не кончилось. Спустя несколько дней требование письменных гарантий возвращения выделенных для выставки икон поступило из музеев Ленинграда, Архангельска, Владимира, Новгорода, других городов, которые должны были за счет своих фондов обеспечить репрезентативность, полноту готовившейся выставки.

31 декабря под давлением непреклонного мнения не доверявших уже никому хранителей древнерусской живописи Главнауке пришлось распорядиться о временной приостановке выдачи икон Госторгу. А 4 января 1929 года специалисты настояли на более надежном, как они полагали, варианте решения: выставку проводить только под вывеской ВОКСа, непременно получив письменное заверение Каменевой, что ни один экспонат во время выставки либо после ее закрытия не будет продан. И это важное событие в культурной жизни страны должно регулярно освещаться в печати[96].

Разочарования и надежды

Ноябрьский аукцион фирмы «Рудольф Лепке» не оправдал расчетов Наркомторга. Скорее он подтвердил правоту специалистов, точность их предупреждений: распродажи такого рода не гарантируют государству регулярных поступлений валюты, вряд ли принесут в ближайшем будущем ожидаемые 30 миллионов.