Сталин: операция «Эрмитаж»

книги – из личной библиотеки Николая II из Строгановского дворца, интересные только для характеристики его вкусов и пристрастий, для истинных библиофилов.

Всего с марта по конец октября 1928 года 732 предмета на общую сумму 1 миллион 400 тысяч рублей. На 100 тысяч больше, чем установил Позерн.

Научные сотрудники Эрмитажа наивно полагали, что тем самым выполнили и соглашение с Ленгосторгом, и предписание Позерна. Следовательно, им причитаются обещанные отчисления – пусть и не все 700 тысяч, но хотя бы часть честно заработанных средств: ведь так нужно начать ремонт зданий.

Но денег не дождались. Внешторговцы разъяснили, что сначала им требуется принять вещи из музея по описи, уведомить Москву и получить оттуда указание – что, когда и куда следует отправить, упаковать, отправить пароходом в Штеттин, оттуда поездом в Берлин, где опять же по описи сдать представителям аукционной фирмы. Затем вещи изучат, внесут в каталог с указанием стартовой цены, представят на обязательной предпродажной выставке, чтобы каждый желающий смог осмотреть их, изучить, продать и рассчитаться с Внешторгом. Только после всего этого деньги можно переводить на счет музея.

В Эрмитаже эти объяснения приняли, но все же для проверки направили в Берлин С. Н. Тройницкого – выдающегося ученого, блестящего администратора. Не случайно именно ему доверили возглавлять музей в самые трудные годы, с 1918 по 1927-й. По его возвращении выяснилось, что действительно на аукционе «Рудольф Лепке» удалось продать лишь небольшую часть из выделенного экспорта: всего 122 предмета за 352 тысячи рублей. Причем наибольшим спросом пользовались вещи дешевые, а ценные, и потому дорогие, так и не нашли покупателей. Эрмитажу причитается 171 тысяча рублей, которые внешторговцы почему-то до сих пор так и не перечислили.

Да, Наркомторг изрядно задолжал, хотя вроде бы и должен был иметь деньги. Но Эрмитаж являлся для него далеко не единственным источником антиквариата.

…В начале 1928 года в Ленинграде вновь появился Крюгер, официальный эксперт-закупщик «Кунстаукционхауз Рудольф Лепке». Поскольку в советском торгпредстве его заверили, что он остается единственным зарубежным покупателем русских сокровищ, Крюгер не торопился, методично изучая картины и мебель, бронзу и фарфор, собранные в Михайловском замке. Он ожидал возможности побывать во дворце Палей[67], о котором ему так много говорили (правда, всегда – вскользь, полунамеками).

Совершенно случайно он обнаружил, что в городе у него, оказывается, есть весьма солидный конкурент: некий француз Менаше. По приглашению Экспортной конторы Ленгосторга он также отбирал для себя «товар» в Михайловском замке, ожидая, как и Крюгер, когда же его пустят во дворец Палей.

Да, Наркомторг никаких исключительных прав «Рудольф Лепке» не только не предоставил, но и не собирался предоставлять, напротив, настойчиво стремился найти все новые и новые выходы на международный антикварный рынок. Приглашали всех, намекая на возможность попасть в Эрмитаж – но позже. С заключением крупных сделок не торопился, пытаясь выяснить не с чужих слов реальную конъюнктуру.

Зондаж шел с обеих сторон. Крупные, солидные, хорошо известные среди коллекционеров обоих полушарий фирмы также выжидали, стремились твердо удостовериться: действительно ли большевики готовы пойти на распродажу части собраний своих музеев, как упорно говорили в Берлине, или же это всего лишь пустые слухи. Усердствовали пока только антиквары средней руки. Как рыбы-лоцманы, идущие впереди акул, спешили они в Советский Союз – на разведку, стремясь урвать свой куш.

Во второй раз приехали те самые венцы, которые еще несколько недель назад жаловались в торгпредстве на непонимание: мол, им никто ничего не показал, не продал. Теперь они вернулись, уже точно зная – где, что и за сколько они смогут купить.

Внешне самым неудачливым из них выглядел Поллак, младший компаньон малоизвестного даже на родине, в Австрии, торгового дома «Винтерниц и Поллак». Не располагая собственными значительными средствами, он в действительности представлял интересы финансировавшего его поездку «Кунстаукционхауз Рудольф Лепке». Выполняя чужое поручение, Поллак действовал крайне осторожно, наверняка и отобрал небольшую, но весьма ценную коллекцию антиквариата, уместившуюся всего в четырех ящиках.

Несколько больший успех выпал на долю Ледерера, не для себя, для венского аукциона произведений искусства «Доротеум», разыскивавшего в Москве и Ленинграде то, что сразу же и хорошо пойдет с торгов. Денег он зря не тратил, но не без помощи Мосгосторга и московской конторы «Антиквариата» сумел упаковать и отправить в Вену девять ящиков.

Впервые посетившие Советский Союз эксперты венской фирмы «Бернгард Альтман» вели себя иначе. Уверенные, что еще раз побывать в Москве им вряд ли удастся, они с размахом, не скупясь, брали все, на что хватало средств. Тщательно проследили за упаковкой, застраховали и погрузили в багажный вагон международного экспресса собственную долю русских сокровищ – 23 ящика!