Сталин: операция «Эрмитаж»

27 декабря 1921 года ВЦИК по предложению Ленина принял декрет «О ценностях, находящихся в церквах и монастырях»:

«Ввиду наличия колоссальных ценностей, находящихся в церквах и монастырях, как историко-художественного, так и чисто материального значения, все указанное имущество должно быть распределено на три части:

1. Имущество, имеющее историко-художественное значение, подлежит к исключительному ведению Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса, согласно инструкции к декрету об отделении церкви от государства (утварь, старинная мебель, картины и т. д.).

2. Имущество материальной ценности, подлежащее выделению в Государственное хранилище ценностей РСФСР.

3. Имущество обиходного характера, где оно еще сохранилось.

Вследствие наблюдающихся за последнее время ликвидации церковного имущества органами местной власти путем неорганизованной продажи или передачи группам верующих, никакие изъятия и использование не могут быть произведены без разрешения на то Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины или его органов на местах»[30]. Два месяца спустя появился второй декрет, уточняющий и разъясняющий второй и третий пункт предыдущего:

«О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих. Ввиду неотложной необходимости спешно мобилизовать все ресурсы страны, могущие послужить средством борьбы с голодом в Поволжье и для обеспечения его полей, ВЦИК в дополнение к декрету об изъятии музейного имущества постановил: Предложить местным Советам в месячный срок со дня опубликования сего постановления изъять из церковных имуществ, переданных в пользование групп верующих всех религий, по описи и договорам, все драгоценные предметы из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа, и передать в органы Наркомата финансов со специальным назначением в фонд Центральной комиссии помощи голодающим»[31]. Тогда же, в феврале 1922 года, по всей стране началось то, к чему не раз прибегали и в Византии, и на Руси (при Петре I, при Екатерине II), – изъятие церковных ценностей всех без исключения конфессий – православной, католической, иудаистской…

Подкрепило такой шаг государства и воззвание патриарха Тихона, опубликованное «Известиями» 15 февраля.

«Учитывая тяжесть жизни для каждой отдельной христианской семьи вследствие истощения средств их, – писал Тихон, – мы допускаем возможность духовенству и приходским советам с согласия общин верующих, на попечении которых находится церковное имущество, использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслетов, ожерелий и других предметов, жертвуемых для украшения святых икон, золотой и серебряный лом) на помощь голодающим».

С такими же призывами выступили и другие иерархи Русской православной церкви – епископ Вольский Иов, епископ Саратовский Досифей, а также видный руководитель старообрядческих общин в Саратове Яксёнов.

Однако местные власти, бездумно пытаясь сделать больше, чем от них требовали (или только для отчета), изымали церковные ценности без разбора. Потому специалистам Музейного отдела пришлось срочно спасать от головотяпства ретивых чиновников уходившие в лом произведения искусства, церковные реликвии.

Инструкция, подписанная 4 марта Н. И. Седовой-Троцкой, требовала руководствоваться главным принципом отбора: «Безусловно недопустима ликвидация ценностей, имеющих древность, кончая 1725 годом». Предметы культа, созданные позднее, подлежали изъятию лишь в том случае, если они не являлись высокохудожественными или не характеризовали развитие стилей. Столь же недопустимым объявлялось «нарушение целостности предметов и ансамблей, имеющих историко-художественное значение, как то: а) срывание древней басмы, цат и венцов с икон, крестов, царских врат, риз и т. п. предметов, которые они украшают; б) выемка камней и жемчуга из предметов», имеющих древность до 1725 года.

Еще одна статья инструкции пыталась предотвратить гибель историко-культурного наследия: «Древние храмы со своим внутренним убранством, старинными иконостасами, киотами, лампадами, паникадилами и т. п. предметами, составляющими в общем ансамбль художественно-исторического значения, должны остаться неприкосновенными»[32].

За четыре месяца сотрудники Музейного отдела успели побывать в 687 городах, селах, монастырях и отобрать там, а также и в самом Гохране, свыше 14 тысяч предметов из 24 тысяч изъятых. Возвращаясь в Москву, они отчитывались:

«Во многих городах, как то: Кириллов, Вятка, Сольвычегодск, Кострома, Смоленск, Нижний Новгород, Калуга, изъятие происходило неблагополучно, с нарушением инструкции ВЦИК и отказом подчиниться центральным властям. Например, в Боровском монастыре Калужской губернии изъятие происходило не только из церкви Божьей матери, но и из музея, причем вещи при перевозке набивались в мешки и ломались».