Сталин: операция «Эрмитаж»

28 января, из Лондона: «Я договорился с голландской фирмой „Б. И. Дуйтс“ о поездке их к нам для покупки картин. Фирма хочет ехать приблизительно через три недели вместе с двумя другими фирмами, одна из которых желает купить большое количество дешевых картин стоимостью 10 – 20 фунтов стерлингов каждая, другая фирма заинтересована в крупных объектах, а сама фирма „Дуйтс“ хочет купить больше картин среднего качества. Все три фирмы хотят израсходовать около 50.000 английских фунтов. Сообщите, будет ли подготовлено достаточное количество картин к этому сроку».

5 февраля, из Берлина: «В Лондоне я договорился с большой фирмой „Формаж“ о поездке к нам для покупки старинного оружия (доспехи, плинты и проч.). Фирма эта большая и желает на несколько сот тысяч. По договоренности с Главнаукой оружие должно быть выделено из Эрмитажа в срочном порядке, так как представители фирмы приблизительно через три недели приедут к Вам, прошу для них все подготовить. Бывшее Шереметевское собрание также должно быть приготовлено, хотя восточное оружие меньше интересует фирму».

В тот же день: «В Лондоне я связался с очень большой фирмой „Дженин“, торгующей исключительно дешевыми вещами, здесь же я ознакомился с пражской фирмой „Якубович“, владелец которой в конце месяца приезжает к Вам для покупки большой массы дешевых картин, миниатюр, серебра, ювелирных изделий (пасхальные яйца, кавказские вещи и т. д.), икон, бронзы и т. п.».

6 февраля, из Берлина: «Прошу сообщить, как обстоит дело с выделением скифского золота. Как я Вам сообщал, на этот предмет имеется большой спрос и его можно легко реализовать»[125].

Читая такие послания, трудно усомниться в том, что Самуэли считал себя приказчиком крупной торговой фирмы, складами которой являлись все без исключения музеи Советского Союза. Он стремился во что бы то ни стало выслужиться перед хозяином, Хинчуком, и продемонстрировать ему свой талант продавца, даже в столь тяжелые годы умеющего отыскать покупателей. Не важно на что – на селедку или ценнейшие холсты выдающихся живописцев, – лишь бы продать, как ему казалось, с прибылью. Самуэли даже не подозревал об истинной стоимости (хотя бы на день продажи) того, что он так торопился сбыть.

Но ничего странного в том не было. Дьердь (Георгий) Самуэли родился в 1899 году в Венгрии, в семье заведующего складом фирмы, занимавшейся экспортом хлеба. По окончании гимназии он тоже стал комиссионером. Во время Первой мировой войны Самуэли вынужден был надеть мундир, даже дослужился до чина унтер-офицера, но сумел устроиться подальше от передовой и четыре года провел в интендантстве, на складах имущества австро-венгерской армии.

В дни венгерской революции, осенью 1919 года, он поторопился примкнуть к тем, кто показался ему победителями: вступил в коммунистическую партию, даже добился назначения заместителем начальника политотдела Наркомата внутренних дел. После поражения революции Самуэли оказался в тюрьме, но спустя три года его обменяли и отправили в Советский Союз.

На новой родине Самуэли попытался учиться в Высшем техническом училище, работать конторщиком на электроламповой фабрике, но быстро разочаровывался в не суливших выгодной карьеры профессиях. Нашел он себя, лишь поступив в 1924 году на службу в Наркомат внешней торговли. Сначала стал председателем правления и уполномоченным в Берлине «Рустранзита», затем перешел в «Антиквариат». Там под формальным руководством бывшего рабочего и профессионального революционера Ильина он фактически возглавил это акционерное общество, в то же время занимая посты заместителя экспортного сектора Внешторга, сотрудника торгпредств в Берлине и Лондоне.

Делал заказы на экспонаты картинных галерей не только Самуэли. Тем же занимались и торгпредства – как те, которые прежде не участвовали в распродаже собраний советских музеев, так и уже преуспевшие в этом.

Андреева писала 9 января – в последний раз перед снятием с должности за провал аукциона 1929 года и последующие неудачи: «Мы считали бы желательным присылку французских мастеров XVIII века, по преимуществу красивые женские портреты и галантные сцены, которые сейчас в моде, и первоклассную мебель, имеющуюся в Гатчине»[126].

2 января 1930 года Барабаш, руководитель генуэзского отделения торгпредства СССР в Италии, также информировал о поступившей к нему просьбе одного коллекционера (имени он не назвал), жаждавшего получить возможность купить из экспозиции Эрмитажа одну из двух работ гениального Веласкеса – «Портрет графа Оливареса» или «Папы Иннокентия X». «Указанное лицо, – объяснял Барабаш, – хотело бы получить список еще не проданных картин из Эрмитажа в Ленинграде и других музеев»[127].