Сталин: операция «Эрмитаж»

Надежно действовала и середина цепочки – два гиганта машиностроения в Свердловске и Краматорске, завод револьверных станков в Москве, фрезерных – в Нижнем Новгороде, Ижорский завод, на котором построили для металлургических комбинатов два блюминга, четыре разливочных машины, начали производство крекингов.

Сталь для них поставляли модернизированные, а фактически построенные заново, оснащенные новейшим оборудованием заводы московский «Серп и молот», ленинградский «Красный путиловец», Мариупольский, Златоустовский, Верхисетский, Ижевский, Челябинский. А чугун они получали с первых запущенных домен Магнитогорского, Кузнецкого, Запорожского комбинатов.

Не забыли и о том, что намеревались завершить в текущей пятилетке, но отложили на следующую, вторую: о Луганском паровозостроительном заводе, Челябинском тракторном, Харьковском турбинном, Уральском химического машиностроения, химических комбинатах в Бобриках и Березняках, Чернореченске и Воскресенске.

Но ни разу не упомянули об ином: о цене индустриализации. Может быть, именно потому, что слишком хорошо знали ее; знали и понимали – она оказалась не столь уж высокой.

Под занавес

Новый, 1932 год ознаменовался для Эрмитажа необычным событием. 29 января «Антиквариат» впервые вернул музею ранее изъятые у него картины – и не какие-либо «второстепенные», не заинтересовавшие никого за рубежом, а общепризнанные шедевры: «Аман во гневе» и «Портрет молодого человека» Рембрандта, «Мария с Христом и безбородым Иосифом» Рафаэля. Формально, как значилось в акте передачи, картины возвращались «на временное хранение», но, главное, «с правом передачи в экспозицию». Иными словами, сотрудники Эрмитажа могли эти три холста не только выставить в залах для всеобщего обозрения, но и вновь включить в каталог картинной галереи.

На том возвращение художественных ценностей музею отнюдь не завершилось.

4 июля из «Антиквариата» в Эрмитаж поступило 99 картин, и в тот же день еще 36.

29 июля внешторговцы возвратили 110 образцов прикладного искусства и произведений живописи, среди последних оказались «Портрет супругов» Лоренцо Лотто, «Старуха с Библией» и «Христос и самаритянки» Рембрандта. «Портрет ученого» и «Мужской портрет» Ван Дейка, «Вакханалия» и «Отдых в пути» Николя Пуссена, «Триумф Венеры» и «Туалет Венеры» Франсуа Буше – вещи воистину первоклассные, достойные украсить любое мировое художественное собрание.

Так, наконец, заработало постановление Политбюро от 28 июня 1931 года, которым Наркомату рабочее-крестьянской инспекции поручилось проверить все скопившееся на складах Внешторга, но так и не распроданное. Однако рука Политбюро не только начала давать, но и продолжала отбирать, хотя и не так много – ведь за индустриализацию, за выполнение пятилетнего плана все еще приходилось расплачиваться.

23 февраля высший партийный орган утвердил предложение В. В. Куйбышева (временно подменявшего Я. Э. Рудзутака в своеобразной «антикварной тройке»), А. П. Розенгольца и А. С. Бубнова:

а) Обязать Наркомпросс выдать в пятидневный срок 150 рембрандтовских гравюр из коллекции Мосолова «Антиквариату» на экспорт. Отбор произвести тт. Бубнову и 3. Беленькому (заместитель наркома РКЖ – Ю. Ж.).

б) Обязать Наркомвнешторг вывезти указанные гравюры, согласно договору, в Германию с тем, чтобы в случае, если не удастся их реализовать по значительно повышенной цене против предварительно установленной по соглашению с фирмой, то в этом случае не продавать, а оставить за «Антиквариатом»»[169].

Именно в такой, предельно детализированной форме, Политбюро и дало согласие на продажу. Оно загодя определило все, что только можно было предусмотреть: и то, что вся операция будет проходить под контролем представителя НК РКИ, и то, что сделка возможна лишь при условии появления цены более высокой, нежели стартовая – предложенная Лейпцигской аукционной фирмой «К. Г. Бернер», с которой Внешторг уже не раз имел дело. Это показало, что хотя продажи музейных сокровищ пока еще и продолжаются, но вступили в новую фазу – теперь ни в коем случае не должны нанести ущерб стране, не в пример прошлому.

Несколько позже, 29 апреля, Политбюро по очередному предложению Розенгольца потребовало выдать из Эрмитажа тот самый фламандский гобелен XVI века, который был продан «Антиквариатом» чуть ли не год назад за 110 тысяч марок (55 тысяч золотых рублей)[170]. Согласно еще одному решению Политбюро, от 14 июня, Наркомпрос был обязан незамедлительно передать работникам Внешторга три холста Рембрандта (один из них, «Монах», принадлежал Музею изобразительных искусств, а два, «Пейзаж» и «Отречение Петра» – Эрмитажу)[171]. А тремя днями позже последовало новое категорическое указание: «Предложить т. Бубнову немедленно выделить союзному объединению „Антиквариат“ картину художника Николя Пуссена „Триумф Амфитриты“»[172].