Сталин и деньги

Рядом со Сталиным, ни разу не присевшим, стояли еще несколько членов Политбюро, а меня хозяин кабинета усажи­вал, как гостя, на диван. Естественно, я не счел возможным говорить с ним сидя, хотя Сталин несколько раз затем повто­рял это свое приглашение. Так мы и простояли на протяже­нии всей беседы.

Разговор шел о должностных назначениях. Назывались знакомые мне фамилии. Затем меня спросили, не в нашем ли районном комитете партии состоит на учете Крутиков. По­следнего я знал по его прежней работе в Наркомтяжпроме. Но, когда его назначили председателем Правления Государ­ственного банка СССР, он перевелся в парторганизацию Коминтерновского района Москвы. Сообщив об этом и не ведая еще, что названный пост в то время оказался уже вакантным, я полагал, что меня прочат в заместители к Крутикову, и тут же приготовился отказаться, ссылаясь на то, что я финансист, а не кредитник. Каково же было мое удивление, когда я вдруг услышал от Сталина: «Мы хотим назначить вас председателем Правления Госбанка. Как вы на это смотрите?»

В банках я никогда раньше не работал. Нескольких пре­дыдущих председателей Правления, очень толковых людей, постигла неудача, и они были смещены. Между тем они об­ладали большим опытом, отлично знали кредитное дело. И вдруг такой пост — мне! Я поблагодарил за предложение и прямо заявил, что из меня председателя не получится: в сис­теме банковской я никогда не работал, а пост чересчур от­ветственный. Как выяснилось, Сталин предварительно озна­комился с моим послужным списком и теперь заметил:

— Но вы окончили финансово-экономический институт, обладаете опытом партийной, советской, финансовой дея­тельности. Все это важно и нужно для работы в Госбанке.

Я почувствовал себя чрезвычайно неловко: не ценю, мол, оказываемого доверия, к тому же отнимаю время у руково­дителей партии и правительства. Тем не менее я продолжал отказываться, приводя, как мне казалось, убедительные ар­гументы. Я сказал, что учился в институте на финансовом фа­культете, где готовят экономистов, знакомых с бюджетом и финансовым планированием, но не с кредитно-банковским делом. Сталин в ответ начал высмеивать такое деление под­готовки специалистов и заметил:

— И банковские, и финансовые работники проходят в ос­новном одинаковые науки. Если и имеются различия, то толь­ко в деталях. На практике все это можно почерпнуть из ве­домственных инструкций, да и работа сама научит.

Разговор затягивался. Мы касались и других вопро­сов. Наконец моей «мольбе» вняли и спросили, кто, на мой взгляд, годится на этот пост. Я попросил разрешения поду­мать и сообщить несколько имен в течение трех дней, что и было потом сделано. Но, судя по состоявшемуся затем назна­чению, обошлись без этих лиц. Вероятно, дело решили рань­ше. А в тот момент со мной распрощались, и только под ко­нец беседы Сталин бросил реплику:

— Ведь вы около четырнадцати лет находились на фи­нансовой работе?

Обдумывая эту фразу по дороге домой, я решил, что во­прос еще не исчерпан. Действительно, в сентябре 1937 года меня назначили заместителем народного комиссара финан­сов СССР.

Наркомом финансов СССР был в то время видный совет­ский государственный и партийный деятель, член Политбю­ро ЦК ВКП(б), заместитель Председателя Совнаркома СССР Влас Яковлевич Чубарь. Первые же недели нашей совмест­ной работы и делового знакомства внушили мне огромное уважение к Чубарю. Это был скромный, спокойный и выдер­жанный человек, обладавший эрудицией и опытом. За те че­тыре месяца, что мы почти ежедневно виделись в наркомате, мне ни разу не пришлось услышать от него в чей-либо адрес сколько-нибудь резкого выражения, не говоря уже о грубо­сти. Прежде чем решить вопрос, Чубарь всегда выслушивал мнение других, особенно лиц, готовивших конкретные ма­териалы. В то же время он никогда не прощал нерадивости, небрежности, не терпел формального отношения к государ­ственным интересам, не выносил нарушений трудовой дис­циплины. Требовательный к себе и другим, неизменно прин­ципиальный, он строго взыскивал с тех, кто не проявлял пар­тийного подхода к делу.

Наркомом он стал летом 1937 года. Неся на себе большую нагрузку еще и в Совнаркоме, где он трудился весь день как заместитель Председателя СНК, Чубарь бывал в нашем нар­комате преимущественно по вечерам. А в течение дня раз­решение основной части вопросов, не требовавших немед­ленной подписи наркома, сразу же легло на меня. Наверное, никогда ранее не работал я так напряженно, как осенью то­го года, и, вероятно, не справился бы с обязанностями, если бы не ровное, теплое отношение и неизменная помощь со стороны Власа Яковлевича. Он неоднократно говорил мне:

— У вас имеется специальная подготовка, а на мне лежит общее руководство. Поэтому вы сейчас здесь основной ра­ботник. Вы обязаны бывать вместе со мной на заседаниях в ЦК ВКП(б) и в Совнаркоме и ставить затем предо мною вопро­сы с финансовой точки зрения.