Сталин, Гитлер и мы

В 1907 году у Гитлера умерла мать, он лишился поддержки, и именно тогда начались его бедствия. Он даже был вынужден обратиться с прошением о предоставлении ему места в приюте для бездомных. Во время пребывания там пристрастился к политическим дебатам с коллегами по несчастью. В одном из писем того времени он заявляет: «Я без преувеличения все еще верю, что мир много потерял оттого, что я не смог изучить технику живописи в академии. А может быть, судьба предназначает меня к чему-то иному?» Похоже, у него на голодный желудок забрезжила новая надежда: в своем приюте для бездомных он оказался лучшим оратором.

У Сталина связь с религией продлилась дольше, чем у Гитлера. Из горийского церковного училища он, не без помощи матери, перебрался в тифлисскую духовную семинарию и учился там на священника. Когда Сталин был уже на вершине своего могущества, мать как-то сказала ему: «Лучше бы ты стал священником». Наверное, ей было виднее…

Сохранились воспоминания, что Сталин был не без способностей. Но его учеба в семинарии, конечно же, не давала подлинных знаний, широкого кругозора и прививала догматизм, консервативность мышления, что в будущем причудливо переплелось с плохо переваренным марксизмом и сказалось на его взглядах. В то время он хотя и не рисовал, как Гитлер, но пописывал стишки. Правда, кто этим не грешит в юности? Кое-какие его стихотворения дошли до нас, одно было даже напечатано в газете «Иверия». Вот оно:

Когда луна своим сияньем
Вдруг озаряет мир земной,
И свет ее над дальней гранью
Играет бледной синевой,
Когда над рощею в лазури
Рокочут трели соловья
И нежный голос саламури[1]
Звучит свободно, не таясь,
Когда, утихнув на мгновенье,
Вновь зазвенят в горах ключи
И ветра нежным дуновеньем
Разбужен темный лес в ночи,
Когда беглец, врагом гонимый,
Вновь попадет в свой скорбный край,
Когда, кромешной тьмой томимый,
Увидит солнце невзначай, —
Тогда гнетущей душу тучи
Развеян сумрачный покров,
Надежда голосом могучим
Мне сердце пробуждает вновь,
Стремится ввысь душа поэта,
И сердце бьется неспроста:
Я знаю, что надежда эта
Благословенна и чиста!

Да, вот так безобидно начинали два самых великих в истории злодея, один рисовал, другой стишками баловался. Суждены нам благие порывы…

На священника выучиться Сталину не удалось. Из духовного заведения выгнали за то, что он заинтересовался социалистическими идеями, обсуждал их с другими семинаристами. Его однокашник, Иремашвили, вспоминал, что Сталин впадал в истерику, был нетерпим по отношению к тем, кто не разделял его взглядов. Его дочь, Светлана, в своих воспоминаниях пишет: «Я убеждена, что семинария, где он провел несколько лет, оказала большое влияние на формирование характера и на всю его дальнейшую жизнь. Она развила и усилила его врожденные свойства. Религиозного чувства у него никогда не было. У молодого человека, который ни минуты не верил в Бога, бесконечные молитвы и навязанная дисциплина могли привести только к противоположному результату… Семинарский опыт внушил ему, что люди нетерпимы и грубы, что духовные пастыри обманывают свою паству, для того чтобы крепче держать ее в руках, что они занимаются интригами, лгут и что у них очень много других пороков, но очень мало достоинств».

Итак, начиная самостоятельную жизнь, Сталин навсегда распростился с надеждой выбиться в священники, а Гитлер — с мечтой стать художником. Но и после этого жизнь обоих идет по одной и той же схеме. Правда, Сталин, похоже, не жалел о крушении честолюбивых планов своей матери, страстно желавшей увидеть его в рясе, а вот Гитлер всю жизнь сокрушался, по крайней мере на словах, что ему не удалось стать живописцем. Впоследствии он дарил свои акварели самым близким ему людям, это было признаком высочайшего внимания и признательности с его стороны. Не стал он и зодчим, хотя не раз восклицал, уже будучи фюрером: «Как бы я хотел быть архитектором!»

Глубоко затаенная обида на судьбу недоучки занозой засела как в Гитлере, так и в Сталине. Без хорошей школы, без глубокого и обширного образования им было трудно идти по пути, который они избрали.