Сталин, Гитлер и мы

Светлана потеряла мать, еще не успев пойти в школу, отсюда ее замечание, что школа и учителя дали ей больше, чем родители. Мать все же успела дать ей немало, Светлана вспоминает: «Мое детство с мамой продолжалось всего лишь шесть с половиной лет, но за это время я уже писала и читала по-русски и по-немецки, рисовала, лепила, клеила, писала нотные диктанты. Моему брату и мне посчастливилось: мама добывала откуда-то замечательных воспитательниц (о своей няне я скажу особо). В особенности это требовалось для моего брата Василия, слывшего „трудным ребенком“. Возле брата находился чудесный человек, „учитель“ (как его звали) Александр Иванович Муравьев, придумывавший интересные прогулки в лес, на реку, рыбалки, ночевки у реки в шалаше с варкой ухи, походы за орехами, за грибами и еще Бог весть что. Конечно, это делалось с познавательной целью, вперемежку с занятиями, чтением, рисованием, разведением кроликов, ежей, ужей и прочими детскими полезными забавами. Попеременно с Александром Ивановичем с нами проводила все дни, лето и зиму, воспитательница (тогда не принято было называть ее „гувернанткой“) Наталия Константиновна, занимавшаяся с нами лепкой из глины, выпиливанием всяких игрушек из дерева, раскрашиванием и рисованием, и уж не знаю еще чем… Она же учила нас немецкому языку. Я не забуду ее уроков, они были занимательны, полны игры, — она была очень талантливым педагогом. Вся эта образовательная машина крутилась, запущенная маминой рукой».

Даже после смерти матери продолжался заданный ею курс домашнего воспитания, поскольку погибшую надежно заменила обожавшая ее и Светлану няня, Александра Андреевна Романова. Вот как пишет о ней Светлана: «Всю жизнь мою была рядом со мной моя няня Александра Андреевна. Если бы эта огромная, добрая печь не грела меня своим ровным постоянным теплом, — может быть, давно бы я уже сошла с ума. И смерть няни, или „бабуси“, как мои дети и я звали ее, была для меня первой утратой действительно близкого, в самом деле глубоко родного, любимого, и любившего меня, человека. Умерла она в 1956 году, дождавшись возвращения из тюрьмы моих теток, пережив моего отца, дедушку, бабушку. Она была членом нашей семьи более чем кто-либо другой». Да, она была удивительным русским самородком и сыграла решающую роль в становлении Светланы, в ее развитии, которое привело в конце концов к писательскому столу. У Надежды Аллилуевой, помимо всего прочего, похоже, был глаз-алмаз, это она разыскала в Москве в 1926 году Александру Андреевну сразу после появления на свет Светланы. Будущая няня родилась в Рязанской губернии, в деревне, в 1885 году. В тринадцать лет попала в услужение к местной помещице в интеллигентную русскую семью. «На фотографиях тех лет, — пишет Светлана, — бабуся прехорошенькая столичная служанка с высокой прической и стоячим воротничком, — ничего деревенского в ней не осталось. Она была очень смышленая, сообразительная девушка и легко усваивала то, что видела вокруг себя. Либеральные интеллигентные хозяйки научили ее не только одеваться и хорошо причесываться. Ее также научили читать книги, ей открыли мир русской литературы». Наверное, такая «деревенская» няня — чисто русское явление.

И Светлана прекрасно отдавала себе отчет в том, откуда она началась не как кремлевская принцесса, а как человек. Светлана вспоминает: «Бабуся читала мне вслух мои первые детские книжки. Она же была первым учителем грамоты — и моим, и моих детей, у нее был чудесный талант всему учить весело, легко, играя. Должно быть, что-то она усвоила от хороших гувернанток, с которыми ей приходилось раньше жить бок о бок… А сколько она пела мне песен, как чудно и весело это делала, сколько она знала детских сказок, частушек, всяких деревенских прибауток, народных песен, романсов… Все это лилось и сыпалось из нее как из рога изобилия, и слушать ее было неслыханное удовольствие… Язык ее был великолепен… Она так красиво, так чисто, правильно и четко говорила по-русски, как теперь редко где услышишь… У нее было какое-то чудное сочетание правильности речи, — это была все-таки петербургская речь, а не деревенская, — и разных веселых, остроумных прибауток, которые неведомо откуда она брала, — может быть, сама сочиняла».

И еще несколько слов о нашей школе, которая тоже много дала Светлане. Учеба в ней проходила по обшей программе для всех советских школ, но у нас были прекрасные учителя, они создали в непростой школе простую демократичную атмосферу, правда, несколько все же необычную. Так, по нашим коридорам постоянно следовали охранники за двумя Светланами — Сталиной и Молотовой, по утрам к воротам школьного двора подкатывали машины с детьми, после окончания уроков машины выстраивались вдоль всего переулка.