Сталь разящая

Вот ведь как всё любопытно складывается!.. Ну а допустим, что какой-нибудь комплекс по соседству, не будь дурак, дожидается себе спокойно конца битвы и тоже посылает на разрыхлённое и удобренное обломками накопителей поле брани снарядец с паучками… Его, конечно, пытаются сбить. Но ведь он же его пошлёт под прикрытием роя, а ресурсов-то у него больше, с монстром-то Бальбуса он не воевал… Мало того, он ещё и постарается сбить снарядец дурака победителя…

Вот-вот-вот… И пошла свистопляска, и схлестнулся металл с металлом, затрещали рощи, брызнули в стороны кочевники, а кто не успел, ложись!.. Ах, какая красивая картинка-то получается! И не противоречивая, что главное. Пока…

Хорошо! Допустим, отсвистал металл, ни один снарядец сбить не удалось, боевая ничья, оба шлёпнулись в одном районе, вылупились паучки, расползлись, отъелись — встречаются… По логике, должна начаться уже наземная война. Будут шарашить друг друга разрядами — на предмет, у кого раньше внутренности сплавятся…

Впрочем, это потом! А сейчас гораздо интереснее проследить цепочку до конца. Накопление идёт полным ходом, самый прожорливый становится чудовищем Бальбуса, остальные с ликованием сползаются к нему на съедение, все удары с воздуха отражены, все микроголовки заморочены помехами… И, достигнув критической массы (назовём её так), накопитель зарывается в землю. Из земли вышел, в землю ушёл…

Дальше что?..

А дальше, надо полагать, отключается одна программа (накопление) и включается другая… Зарывшись, накопитель скорее всего прекращает движение (закукливается) и начинает потихоньку перерабатывать неправедно нажитый металл в обоймы боевых единиц, излучателей, в снарядики, начинённые микропаучками… Только не спрашивайте, ради Бога, откуда он берёт начинку для боеголовок, равно как и ракетное горючее (если это, конечно, и в самом деле ракеты)! Синтезирует, сталь его порази!..

А ведь не так уж и наивна, выходит, местная терминология. Судя по всему, цикл развития микрокомплексов был беззастенчиво содран изобретателями именно у насекомых…

И всё равно многое непонятно! По какому принципу, например, они воюют? Каждый за себя?.. Бальбус, помнится, различал в этой металлической кутерьме «союзников» и «противников»… Ладно, время покажет…

Голос Чаги вывел его из посверкивающих металлом грёз, и Влад снова оказался в седле посреди недавно разорённой степи с выкошенной местами травой и россыпью осколков под мерно ступающими копытами зверей.

— Что, Чага?

— Человек, — сказала она, щурясь от жёсткого полуденного солнца. — Один. Без зверя.

31

Человек сидел на бруствере, сбросив ноги в окоп и уронив на грудь пегую от седины голову. Костяная лопатка валялась рядом. То ли по контрасту с сединой, то ли потому, что сидел он спиной к солнцу, но лицо его было необычно тёмным даже для кочевника. Почти чёрным.

Влад покосился на Чагу. Та уже была во всеоружии: камни в руках, ремни намотаны на ладони.

— Не пойму, — тихо призналась она, всматриваясь в сидящего. — На калеку не похож. И не такой уж и старый. Почему его оставили?

— Изгнали, наверное, — так же, вполголоса, предположил Влад.

Чага в сомнении качнула выгоревшими, ступенчато подрезанными волосами.

— В таком возрасте изгоняют редко…

Они подъехали почти вплотную, и лишь тогда человек поднял голову. Одутловатое, чёрное от прилившей крови лицо мерцало каплями испарины. Человек дышал часто, с трудом прогоняя воздух сквозь страдальческий щербатый оскал. Левая щека была измята серым глубоким шрамом.

— Армай? — не веря, спросила Чага. — Что случилось?

Тяжёлые веки вздёрнулись, открыв невидящие, налитые кровью глаза. Сидящий всмотрелся, и его потрескавшиеся губы внезапно раздвинулись в счастливой усталой улыбке.

— Имка… — хрипло проговорил он. — Пришла…

Чага и Влад испуганно переглянулись.

— Чага, он бредит! Он путает тебя с Матерью…

Армай медленно перевёл взгляд на Влада.

— Кто ты?.. Я тебя не знаю…

— Это Влад, — сказала Чага. — Его оглушило металлом, помнишь? Когда прилетала стальная птица…

— Стальная птица… — забормотал Армай. — Стальная птица… Конец приходит степи… Последний год живём… Три стальных птицы упало… Четвёртая будет последней…

— Стреножь зверей! — Чага спрыгнула на землю, подошла к окопчику. Наклонилась, всматриваясь, и тут же выпрямилась в смятении.

— Что с ним? — спросил Влад.

— Его уязвил металл, — медленно проговорила Чага.

— Имка… — щербато улыбаясь, повторил Армай. — Я отберу у тебя камни, Имка… Не уходи… Не веди их к отрогам… Пропадёте…

— А что, Мать водила семейство в предгорья? — спросил Влад.

— Не знаю, — сказала Чага. — Может быть, давно… Что с ним делать?

— То есть как что? — Спутав ноги третьему зверю, Влад поднялся. — Переложим его на кошму, а там придумаем что-нибудь…

— В нём металл, — с содроганием предупредила Чага.

— Да расплавься он весь, ваш металл! — рявкнул Влад. — Вы уже людьми быть перестали с этим металлом!.. Куда его ранило?

— В ногу, — сказала Чага.