Сталь и шлак

— Ну вот что, хлопцы, время сейчас не такое, чтобы его терять зря, — укоризненно сказал Макаров, — идите в отдел кадров и поступайте во второй мартен. И работать начинайте, где поставят. Я цех приму, разберусь. Много не обещаю, продвигать буду сообразно тому, кто как себя покажет. Лучше сработаете, чем здешние, — буду вас ставить на их места, хуже — на меня не пеняйте. Ясно?

— Это правильно, нельзя же всех здешних побоку, мы это понимаем, — согласился Бурой, — а бездельничать, и правда, совестно.

— Оно верно, что совестно. Ты, Вася, потоптался часа три в очереди за пивом, вот и замучили тебя не то совесть, не то мороз. — Никитенко, как всегда, язвил, но к этому привыкли и не обижались.

Дмитрюк стоял по-прежнему скучный.

— Ты, дед, подожди денек-другой, на тебя требование особо придется выписать. А чтобы не скучал, заходи к внучку, — успокоил его Макаров.

Василий Николаевич вошел в цех и остановился на пороге. Он работал на таких же печах в Макеевке, и его не удивили ни печи, огромные, как дома, ни завалочные машины, тяжелые и такие же быстрые, как паровозы, пи огромная высота здания. Но в макеевском цехе было шесть печей, а здесь тринадцать, и растянулись они на полкилометра. Такого грандиозного зрелища ему не доводилось видеть на юге. Впрочем, цех отличался от южного не только размерами. Порядка здесь было меньше. Василий Николаевич прошел за печи и взглянул на разливочный пролет.

«Было так или стало так? Если стало, то полбеды; если всегда было, то это хуже». Макаров по опыту знал, с каким трудом ломаются старые традиции. Можно снести старый цех, построить новый, но люди, как правило, норовят перенести и в новый традиции старого.

Цех № 2, который начинался с седьмой печи, произвел на него гораздо лучшее впечатление. Григорьев был хорошим хозяином, и на рабочей площадке поддерживалась безупречная чистота. Но второй цех работал хуже, чем первый.

Григорьева нигде не было видно. Макаров в душе был рад этому: можно осматривать печи без стеснения. Сталевары охотно вступали в беседу с ним, — они уже привыкли к тому, что цех постоянно посещают новые люди. Многие эвакуированные инженеры-производственники, получив работу в отделах заводоуправления, очень часто появлялись в цехе. Все они испытывали одно и то же непреодолимое чувство — тоску по металлу.

Первые три печи работали горячо, десятая — хуже, последние три — совсем плохо. Макаров понял это, не посмотрев в гляделку. Тускло-розовый отблеск на плитах площадки свидетельствовал о том, что печи идут холодно.

— Почему мало газа держите? — спросил Макаров у сталевара тринадцатой печи.

Тот усмехнулся с видом превосходства:

— А вы попробуйте, дайте больше. Задвижка открыта до отказа. Мало газа, живем на голодном пайке.

Василий Николаевич заглянул в печь. Газ вяло поступал из пролета. Плохо организованный факел пламени болтался в рабочем пространстве и рассеивался во все стороны.

Макаров одну за другой осмотрел доски с записями и нахмурился: начиная с девятой печи, продолжительность плавок недопустимо возрастала. В Свердловске и по дороге сюда он думал, что для увеличения выплавки стали на первых порах придется взяться за организацию производства, за мобилизацию людей и сразу на этом получить дополнительные сотни тонн. На всю жизнь запомнились однажды слышанные слова: «Порой бывает нужно сделать немногое, чтобы получить большие результаты», — и он всегда в первую очередь пытался найти это важное и решающее «немногое». А тут сразу вставал серьезнейший технический вопрос — недостаток коксовального газа в общем балансе завода. Немногого мог добиться Григорьев при таком положении вещей.

Дать миллион тонн металла! Впервые услышав эту цифру, Макаров понял, как трудно этого достигнуть. Но там, в кабинете наркома, задача все-таки казалась ему менее сложной, чем здесь, на месте. Не задерживаясь больше в цехе, он пошел к коксохимическому заводу, расположение которого заметил еще утром, любуясь с холма открывшейся перед ним панорамой.

Завод в Донбассе, где работал Макаров, был построен в старые времена акционерным обществом не так, как было нужно, а так, как это было выгодно акционерам. Впоследствии, разумеется, достраивались многочисленные цехи. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что представлял собой новый грандиозный завод — детище первых пятилеток. Макарова восхищали простор и разумная планировка. Между цехами были большие площади, усаженные деревьями, обнесенные затейливыми оградами. Сквозь снег проступали очертания цветочных клумб. «Завод-парк», — подумал Макаров, когда представил себе, как будут выглядеть эти площадки через несколько лет.

То, что он увидел на коксохимическом заводе, мало его обрадовало. Строящаяся батарея новых печей была далека от завершения.