Ссыльнопоселенец

— Федя, вяжи поводья лошади Линды к задку наших саней, и поближе. — Я вылез из саней, поправил шарф, опустил пониже, к бровям, добротную вязаную шапку. Хорошо, что сегодня ее надел, в такую погоду в шляпе ходить — полный изврат. Подошел к задним саням, поглядел на укрытых попонами и курками женщин. Ничего, они точно не замерзнут, хорошо укутались.

— Все, привязал. Пошли? До Звонкого осталось не сказать, чтобы далеко, — перекрикивая ветер, проорал мне Федор.

— Десять километров, Федь. Десять километров восемьсот пятнадцать метров. — Я взял поводья Красавы (ну вот, и нашлось имя для кобылы), намотал их поверх рукавицы. — Пошли, Красава. Пошли, хорошая, нам с тобой домой надо.

— Матвей, ты мне расскажешь, как ты умудрился подключить нейросеть? — Федор шел рядом.

— Расскажу. Но сначала дойти надо, — прокричал я. Буран все усиливался.

…Я надолго запомню эту дорогу сквозь снежную бурю. Как пробивали сугробы, чтобы лошадь могла протащить сани, как впрягли в сани еще двух лошадей, привязав седла к оглоблям. Как я шел, практически на автопилоте, закрыв рукавицей глаза, и ориентируясь только на стрелку, указывающую мое положение относительно Звонкого. Сообщения, приходящие от Веры, мои короткие ответы. И каждый шаг все тяжелее предыдущего. И когда мы фактически уперлись в городские ворота, я долго не мог отдышаться, привалившись к бревенчатой стене палисада. Настолько вымотался, что с трудом ответил на расспросы мэра и его зама по обороне, и вместе с Верой уехал домой на санях Сэма. Дома просто рухнул на кровать, и заснул.

Проснулся я приблизительно в следующий полдень. Точнее, в одиннадцать часов тридцать семь минут. Герда все еще дрыхла на своем любимом месте, неподалеку от камина. Веры в доме не было, но зато на столе нашлась записка: «Любимый, я в больнице. Не волнуйся, бандитов вышло встречать ополчение. Твоя Вера.»

На кухонном столе лежала буханка свежего хлеба, и пара промасленных бумажных свертков, стояла банка со свежим молоком. На плите стоял уже немного закопченный чайник. В свертках оказались отварное оленье мясо, копченое сало, вареные яйца и картошка в мундире. Увидев это богатство, я понял — насколько я голоден. Так что в темпе умылся, разжег огонь в плите, и уселся завтракать, не дожидаясь, когда вскипит чайник. Заодно связался с Верой, но получил короткий ответ, что она сильно занята, и просит ее не беспокоить. Ну, раз так, то я основательно позавтракал, или скорее слегка пообедал, и, одевшись, вышел на заметенную снегом улицу.

Через дорогу разгребал снежные заносы соседский паренек.

— Индиана! Привет. — Я помахал рукой мальчишке.

— Добрый день, мистер Игнатьев. — Мальчишка, мочнее пятнадцатилетний парень, остановился, вытер пот рукавом, и с обидой сказал: — Меня не взяли в отряд, представляете? Я стреляю лучше многих взрослых, а меня не взяли

— Какой отряд, Индиана? Я только проснулся, расскажи.

— Ну, мистер Роллингз возглавил большой отряд, и они вышли когда еще буран не стих. Собираются перекрыть дорогу бандитам, которых вы обнаружили. А правда, что вы убили пятерых бандитов?

— Правда, Инди, правда. Это моя работа, парень. А ты не торопись на войну, нет в этом ничего особо хорошего.

Мда. Отряд куда-то вышел. Куда и зачем, в принципе, понятно. Маршрут выдвижения противника известен, попытаются засаду сделать. Подпускать близко к городу тоже не стоит, отдавать инициативу противнику. Бог его знает, какие у него могут быть сюрпризы. Ну а пока я собрался, взял свой марлин, хотя убей не помню, как я его с трофейным винчестером сюда притащил. По быстрому вычистил винтовку и револьверы, дополнил боезапас, вставив в патронташ новые патроны вместо истраченных, и потопал к своему офису. Но сначала зашел к Вере в больницу. Там был аврал. Грессия и пара девушек таскали под руководством дока Хьюи и Веры перевязочные материалы, мыли операционную, а док и Вера проверяли инструменты и лекарства.

— Здравствуйте. — Поздоровался я. — Док, позволите, я на минуту Веру у вас похищу?

Док, коротко глянув на меня, кивнул. И снова принялся бренчать инструментами в автоклаве. Вера взяла меня под руку, и торопливо вывела меня на улицу.

— Привет. — Меня поцеловали. — Матвей, извини, но мы готовимся к приему раненых. Запарка, одним словом. Ты молодец, Федор молодец! Я тебя обязательно отблагодарю, но после окончания этой заварухи. — И моя девушка попыталась слинять, но я поймал ее за руку, притянул к себе, и доказал, что хорошему поцелую всякие авралы не помеха.

— Ох. Иди уже, Матвей, нам работать надо, — с трудом оторвавшись от меня, и переведя дыхание, попросила Вера. Еще разок поцеловав ее на прощание, я отпустил девушку, и пошел к себе на работу. Раз уж я здесь, а не там, с ополчением, то мне нужно быть на рабочем месте.