ссыльнопоселенец - 2

- Вот. Линда сейчас приведет священника. Он проведет обряд над нами, а потом над тобой и Шейлой. И все, все обвинения сдуются. Ты же знаешь, семейные разборки не идут по законам города и графства, если не заканчиваются тяжелыми побоями или смертью. Разборки с невестой идут по этой же статье, так что арест Шейлы незаконен. - Вера меня чмокнула в щеку, и едва слышно прошептала на ухо. - Не стой как болван. Это единственный способ. Подумаешь, фиктивный брак всего-то делов.

- Фиктивный брак с кем? - Ошарашенно прошептал я, и едва не взвизгнул от сильнейшего щипка за бок. Умеет же Вера щипаться, когда злая.

- Я тебе пошучу, мигом шуточки сбегут. - Вера пыхнула злостью, и тут же успокоилась. - С Шейлой, естесственно. Поживет с нами полгодика, потом разведетесь. Как, согласен? Иного выхода нет. И я не согласна быть второй женой!

- Ты для меня единственная, но раз другого выхода нет - я согласен. Только вот кольца надо. Блин, как-то все сумбурно, я хотел торжественную свадьбу, тебя в белом платье. А тут такое...

- Ничего, отпразднуем попозже, все едино, зажать свадьбу не получится. А сейчас... - Вера повернулась к заинтересованному народу. - Дамы и господа, мы имеем честь сказать вам всем, что я, Матвей и Шейла хотим пожениться. Соответственно, Матвей будет мужем, я старшей женой, Шейла младшей. Готовы ли вы стать нашими свидетялями?

- Во дают! - Восхищенно присвистнула Кетлин, а Полина удивленно покачала головой. Но ни от них, ни от парней я не почуствовал плохих эмоций. Удивление, внутренний смех, легкая зависть ( это от новенького помощника, принятого на службу за время поего отсутствия. Я пока его имени даже не знаю. Но зависть восхищенная такая), чувство "горы с плеч" у остальных парней.

Потом начался сумбур. Снова появился Илья, показал мне большой палец, выражая свое согласие. Линда привела священника, настоящего. Круглолицый рыжеволосый ирландец, весь в веснушках, скромно одетый в простой черный костюм с белым воротничком. Неплохой мужик, я с ним даже разок пивка попил, отдыхая после морозной вахты. Его в сан рукоположили еще на воле. И почему-то не лишили сана после приговора.

Но для бывшего католического святоши это все даром не прошло, судя по всему. По крайне мере, для него многоженство ( как и многомужество) не является грехом, ибо сказано "не возлюби жену ближнего своего", а вот количества жен, которых можно любить, вроде как не сказано. Впрочем, я не силен в теологии.

- Если кто может сказать против этого брака, пусть скажет сейчас, или молчит во веки веков. Я объявляю вас мужеи и женами, аминь. - Священник захлопнул библию, и внимательно поглядел на меня. - Понимаешь ли ты, сын божий, какую ответственность взял на себя? Ибо нести тебе эту ношу до конца жизни.

- Надеюсь. Что понимаю. - Я медленно кивнул, прямо-таки ощутив тяжесть этой самой ответственности.

Вот так, в результате короткого обряда я стал двойным мужем. Или мужем в квадрате, не знаю, как правильно сказать. И если честно, был этим здорово удивлен.

-Тогда можешь поцеловать своих жен, муж. - Неожиданно священник улыбнулся.

- До суда выпустить Шейлу не могу. Сам понимаешь. - Илья, хмыкнув, открыл дверь камеры. - Но невесту поцеловать можешь.

- Но после меня! - меня обняли за шею, и поцеловали. Ну да, Вера, старшая жена. Кстати, она на самом деле очень рада, вон, глаза светятся как синие алмазы. - А теперь иди, целуй Шейлу. И не стесняйся! - Меня подтолкнули в спину, но не сильно. Прислонив костыль к решетке, и ухватившись за верхнюю перекладину, я шагнул в камеру. Прислонился спиной к прутьям, и поглядел на смущенно шагнувшую ко мне девушку. Подал ей руку, сжал крепкую и горячую ладошку Шейлы, притянул ее к себе, и, заглянув в светящиеся надеждой карие глаза, поцеловал. Честно и от души.

- Ну вот. А ты сомневался. - Вера усмехнулась, и вытянула меня из камеры. - Хватит, это состояние у тебя надолго.

****************************************

Судят у нас в холле центрального отеля города. "Мариот" называется, скромно так. Пошло это дело с пор лихих и давних, когда наш судья со товарищи Звонкий Ручей еще только строили, и законы выводили. Отлеь, кстати, тоже память о тех временах, собран из тяжелых массивных бревен, высотой в целых два этажа. Бревна потемнели за почти сорок годов, но внутри все светло и весьма небедно. Здесь сейчас только весьма небедные купцы ночуют, и прочие богатенькие буратины. В это число так же обычно входят парни, прогуливающие добычу. А так купцов немного, а таких гулен у нас обычно хватает, то в "Мариоте" обычно дым коромыслом, бренчит пианино и визжат распутные девки. Кстати, почему-то серьезным купцам это все нравится. Может быть, дело в том, что здешние купцы такие же ссыльные, как и загульные парни? Бог его знает.

Но сегодня все чинно и серьезно. Вытащены из кладовой и расставлены тяжелые стулья для городского руководства и скамьи для народу попроще, две трибуны, для адвоката и обвинителя, стол, на котором лежит колотушка, для судьи, кресло для обвиняемой.