СССР. Жизнь после смерти

В своей книге «Общепит. Микоян и советская кухня» И. Глущенко пишет о том, что «в условиях постоянного дефицита любой тары всякая емкость рассматривалась как потенциальное вместилище. В коробках из-под печенья хранились лекарства. В стеклянные банки засыпали сахар, крупу. Все, что можно было заворачивать, заворачивали в грубую и толстую оберточную бумагу, а за неимением ее – в газету» [101]. Действительно, такое потребление было характерно почти для каждой семьи. Если вспомнить, то полвека назад самой популярной профессией в Советском Союзе был инженер. Он шел на работу, чтобы конструировать разные детали и приборы для нужд советской промышленности. А приходя домой, уже оптимизировал для своих нужд то, что не было должным образом произведено на заводах и фабриках страны. Примеры такого поведения можно видеть не только в повседневной жизни, но и в кинематографе. В частности, в фильме «Москва слезам не верит» (режиссер Владимир Меньшов) было показано, как герой Алексея Баталова с помощью пылесоса и пластмассовой емкости с резцами сделал приспособление для измельчения зелени.

Буквально каждый предмет, который мог еще хоть как-то использоваться, шел в дело. Доходило до смешного: некоторые люди, исписав шариковые ручки, изготавливали на дому, в кустарных условиях, свою пасту-наполнитель на основе меда и промышленных красителей. Существовала целая индустрия – письма читателей в различные газеты и журналы, публиковавшиеся в специальных рубриках, в которых давались советы, как дополнить конструкцию какого-либо предмета, чтобы увеличивались возможности его использования. Такие колонки были как в газетах, так и в журналах. Советы, которые давали читатели, имели разносторонний характер. Их можно условно разделить на две группы:

1) вторичное использование вещи после небольшой доработки или ремонта в случае поломки;

2) вторичное использование вещи, не требующее доработки.

Рассмотрим еще один интересный феномен, который тесно связан с многоразовостью, – феномен « другой жизни» вещей.

Стоит признать, что практически все, что производила советская промышленность, делалось, как говорится, «на века». Так как флагманом была военная индустрия, многое из производимого непременно подстраивалось под нее. Недостаток технологий компенсировался долговечностью этих изделий. И даже когда вещи переставали служить по прямому назначению, их не выбрасывали. Изделия перепрофилировались людьми под свои нужды.

В ход шло абсолютно все. Простой треугольный дорожный знак становился лопатой, треснутые колесные диски – хорошей антенной, коробки из-под спичек использовались как ящички для хранения мелких бытовых принадлежностей домашнего мастера. Этот феномен оказался настолько ярким, что некоторые из таких вещей стали произведениями современного искусства. Художник Владимир Архипов известен тем, что занимается коллекционированием переделанных вещей [102]. Вещи, которые он собирает, не отрефлексированы их авторами, в том числе и эстетически. Когда человек задумывается об эстетике, его непосредственность замутняется представлениями о том, как это должно быть, и «чистота эксперимента» пропадает. Самодельные вещи – уникальная часть материальной культуры, официально не существующая, поскольку их производство не было санкционировано. Эти самоделки сохранили ауру своего создания, они поражают невозможной честностью в эпоху поп-культуры. Никто не слышал о вещевом фольклоре, а он – в этих предметах. Самодельные вещи существуют в широком диапазоне – от загадочных до совершенно понятных.

Для раскрытия указанного феномена были использованы два типа источников: устные и письменные. К письменным источникам относятся номера журнала «Наука и жизнь» с 1970 по 1979 г. (впрочем, такие колонки печатались и в журналах «Здоровье», «Химия и жизнь», «Наука и техника», «Техника молодежи» и др.). В рубрике «Письма читателей», присутствовавшей в каждом номере издания, публиковались советы, которые предприимчивые сограждане давали другим читателям [103].

Вот лишь некоторые из них.

Вторичное функционирование предмета при небольшой переделке( или в сочетании с другими предметами).

Использование бельевой прищепки:

вместе с чулком – как самодельное устройство для проявки фотопленки;

несколько прищепок, прикрепленных к рейке, – удобный сушитель для полотенец.

Пробка от бутылки набивается на конец ручки долота – используется для защиты от скалывания.

Можно получить щуп для измерительного прибора для тока, если конец оголенной проволоки через пустой стержень просунуть к наконечнику ручки.

При склейке спичечных коробков получаются целые «шкафчики» для хранения разной мелочи.

Колготки и чулки можно использовать вместо губки. Непременно отдельную губку надо использовать для мытья посуды из-под подсолнечного масла.

Если взять футляр от губной помады и засунуть в него кусочек мела, то получается удобный держатель для мела как для письма, так и для раскройки тканей.