СССР в апогее: как мы жили

Никакой критики не выдерживают также идеологические схемы, по которым СССР 1970–х годов представлял из себя тоталитарную систему, где почти все люди действовали по команде сверху, мыслили в соответствии с идеологическими заклинаниями партии и при этом все время боялись репрессий КГБ. Такую картину можно увидеть в западных фильмах о советской жизни, но в реальности советское общество было живым, чрезвычайно многообразным, «разноцветным», и населена эта страна была обычными людьми со своими нуждами и взглядами. Кто–то, конечно, верил в официальные идеалы просто как Джордж Буш–младший, но и скептиков среди советских людей было не меньше.

Может быть, СССР представлял собой средневековое общество? Ну не выбилась Россия «в люди». Осталась при каком–то «азиатском способе производства». Такой взгляд характерен для людей, которые путают признаки современности с образом жизни стран Запада. Если есть в стране биржа, многопартийность и эротика по телевизору — значит, современность на дворе. Если нет — глухая архаика.

Между тем современность отличается от архаики куда более глубинными, сущностными признаками. Переход к современности, модернизация — это возникновение и утверждение индустриального общества, которое характеризуется узкой специализацией и стандартизацией. Они лежат в основе промышленного производства, преобладающего в экономике, бюрократического управления, преобладающего в политике, городского образа жизни и рационального по своей форме мышления, преобладающего в культуре. Переход к индустриальному, урбанизированному обществу завершился в СССР в 1960–е годы.

Достижения индустриального общества позволяют создать систему социального государства — перераспределения ресурсов в пользу уязвимых социальных слоев, — позволяющую поддерживать социальные гарантии. В основе этой фазы индустриального развития на Западе лежит государственное регулирование рыночной экономики. В СССР также возникло социальное государство, достижения которого иногда отождествляют с социализмом.

Современность наступила, но переживали мы ее в своеобразной форме, отличной и от стран Запада, и, скажем, от Японии. В силу ускоренного, форсированного характера модернизации и победы в ходе революции 1917–1922 годов коммунистической альтернативы в СССР возник своеобразный вариант индустриального общества с крайней степенью этатизации, монополизации и централизации. В процессе форсированной модернизации 1930–х общество строилось по образцу и подобию фабрики. Экономика, политика, общественная мысль и культура СССР в 1930–е годы были огосударствлены, и потому процессы, происходящие в недрах бюрократии и в отношениях между бюрократией и обществом, определяли развитие СССР. Следствием крайней этатизации стали также высокая степень монополизма, индустриализма и милитаризации страны. Модель общества, утвердившаяся в 1930–е в СССР, может быть охарактеризована как государство–партия, сверхмонополия, единая фабрика. По замыслу, это было крайнее проявление принципов индустриализма — корпорация, охватывающая огромную страну. Но коммунистический проект развивался во взаимодействии со сложной социально–культурной тканью, «стихией» социальных отношений, которые оказывали на него серьезное воздействие. После того как в начале 1950–х тоталитарный проект достиг апогея, «стихия» стала брать реванш, и социальные структуры СССР формировались как компромисс между коммунистическим проектом и советским обществом. Выражением этого компромисса было распределение ресурсов между задачами модернизации и обороны, с одной стороны, и социального государства и народного потребления — с другой.

Советскую социально–экономическую модель можно коротко охарактеризовать как централизованное индустриальное общество, имея в виду, что централизация управления в нем была максимальной по сравнению с другими индустриальными обществами. Из этого принципа вытекала высокая степень социальной однородности. СССР представлял собой гигантскую корпорацию и, подобно капиталистическим корпорациям ХХ века, развивался в направлении большей автономии подразделений и элементов. В ходе процесса автономизации прежде управляемые из единого центра элементы формировали сложную систему многоуровневых горизонтальных связей (хотя сохранялись и вертикальные).

В случае сохранения равномерности этого процесса автономизации могло возникнуть общество с сетевыми связями, преобладающим средним слоем, высоким уровнем образования — оптимальные условия для решения постиндустриальных задач. Однако в структуре советского общества было немало того, что препятствовало развитию этих процессов. Прежде всего речь идет о крайней степени монополизма и бюрократизации хозяйства и социальных отношений.