СССР. Незавершенный проект

Итак, в вопросе о возможной ответственности Маркса за развитие в Советском Союзе мы остановились на том, что Карл Каутский и марксистский лидер Октябрьской революции Владимир Ленин оказались соревнующимися в вопросе, кто является наиболее «марксистским», и является ли противник марксистом вообще. Как в таком случае мы можем определить, кто прав – Каутский или Ленин, если уже сначала решили для себя ответ? Можно сравнить заявления обоих с тем, что сам Маркс написал в различных книгах, статьях, черновиках, письмах – точно так же как и многие другие сделали, настаивая на точности по отношению к «оригиналу». Но, поскольку Маркс, как, впрочем, Энгельс и последующее марксисты – все написали так много, то представляется чрезвычайно трудным, если не невозможным, не найти поддержку позиции, которая вписывается в довольно широкие рамки современного социализма. Кроме того, перефразируя сказанное об одном философе в энциклопедии, можно утверждать, что «взгляды [Маркса], наверняка, изменились, однако, каким именно образом, ученые расходятся во мнениях»[420]. Это можно сказать об Аристотеле, но, конечно, касается также и Маркса, и Энгельса или Плеханова, Каутского, Ленина и даже Сталина. Все в той или иной степени меняли свои позиции в разное время и в разных ситуациях, несмотря на это, вопрос насколько сильно и почему эти изменения произошли, можно обсуждать. При этом часто нужно также знать конкретный контекст для понимания смысла различных заявлений или для толкования определенного теоретического утверждения[421].

На самом деле, одним из самых важных краеугольных камней в конструкции «марксизма» в конце XIX в. является то, что независимо от контекста, выделяется истинное ядро позиций Маркса (и Энгельса), которое формирует основу в «марксизме». Даже очень хорошо разбирающиеся и начитанные учены (например, Колаковский) называют Маркса и Энгельса «основателями» и пишут, что «когда был опубликован Коммунистический манифест, то можно сказать, что социальная теория Маркса и его призывы к действию, достигли своего совершенства в форме четко определенных и неизменных набросков. Его поздние работы не изменили каким-либо существенным образом уже написанное им, а обогатили их специальным анализом, который иногда был не более, чем афоризмом, лозунгом и главным аргументом в пользу массивной теоретической структуры»[422].

Это пишет автор, который вообще не упоминает работу Маркса над русской историей и дискуссию по поводу возможной роли общины в русской революции. Поэтому не будет преувеличением утверждать, что Колаковский в данном случае следует по стопам Энгельса, полностью исключая то, что даже Энгельс проигнорировал, когда он отредактировал и издал II и III тома «Капитала».

Проблема такого причинно-аналитического подхода заключается в том, что она базируется на методологически ошибочной концовке, которая может быть выражена как post hoc ergo propter hoc («после этого, поэтому из-за этого»). Идея заключается в том, что написанное Марксом и Энгельсом привело к тому, что написали Каутский и Плеханов, что, в свою очередь, привело к тому, что написал Ленин, что, в свою очередь, привело к тому, что Сталин говорил и делал. Смотреть с этой стороны, то получается, что Маркс является «первопричиной» в причинно-следственной цепи, которая простирается до Сталина, и поэтому Маркс может считаться ответственным за его политику. В графической форме, такой причинно-аналитический подход выглядеть так (модель 1):

Маркс I (реальный Маркс, который прожил свою жизнь) – > сочинения Маркса-> читатель.

Эта модель строится с учетом того, что Маркс существовал как реальный человек, который своими действиями и текстами дал читателям прямую возможность узнать, что он на самом деле подразумевал под своими произведениями. Но «можно привести аргументы в пользу того, что процесс определения значения работ [Маркса] является прямо противоположным этому очевидному процессу переноса. Если анализировать восприятие текстов [Маркса], то следует начать с читателя, который работает с текстом и который начинает с предвзятых мнений, вопросов и предположений. Именно читатель является активным толкователем текста и, следовательно, в некотором смысле конструирует «мнение» [Маркса][423]. Если исходить из этой точки зрения, то придется перевернуть вышестоящую модель и тогда мы получим модель 2:

Читатель – > сочинения Маркса – > Маркс II, III, IV и т. д.

(Интерпретации определенных читателей)