СССР. Незавершенный проект

В советское время письмо Маркса к Засулич не слишком было, что называется, «в ходу». Официальные советские марксисты исходили из того, что капитализм – универсальный общественный строй, с неизбежностью возникающий по достижении той или другой страной определенного уровня производительных сил, технической оснащенности. И надо сказать, что работы Маркса 50-х (и даже 60-х) годов давали основания для такого толкования. Так, адресуясь к читателям «Капитала» из других стран, Маркс восклицал: не думайте, что речь тут идет о судьбе лишь некоторых стран Европы и что вам удастся подобный путь миновать; нет, это и ваша судьба. И эта позиция была подхвачена революционными идеологами незападных стран (и России в первую очередь).

Первые русские марксисты (и их лидер Плеханов), боготворя Маркса, не оценили, однако, его рекомендаций в письме к Засулич и прошли мимо тех глубоких идей о самобытных путях развития России, которые были разработаны Чернышевским и которые так высоко ценил Маркс.

Плехановские (меньшевистские) идеи великолепно «сопрягались» с построениями Маркса. Одна беда: они не «сопрягались» с российскими реалиями. Поэтому, между прочим, наш Автор и стремился «сопрягать» свою концепцию не с марксовыми западноевропейскими схемами, а с его напутствием, данным всем нам, его симпатизантам, в письме к Засулич.

Но продолжим, однако, нить наших рассуждений, ведущих к осмыслению того оригинального, самобытного социально-политического феномена, что сложился в России после Октябрьской революции, к 30-м годам XX века. Тут важно понять позицию Ленина в ее развитии. И об этом – несколько слов.

Конкретный анализ конкретно-русской ситуации начала XX века привел Ленина к выводу, что самостоятельный этап буржуазного развития (как это было на Западе) невозможен. Русская буржуазия, отметил Ленин, развивалась так медленно и трусливо, что, когда она стала вступать в конфронтацию с самодержавно-помещичьим строем, она увидела, что уже вырос её враг «слева» – рабочий класс, и что она не в состоянии воевать на два фронта – с царем и помещиками и с пролетариями. Пролетариат казался ей (и совершенно справедливо) гораздо опасней царя и помещиков, и потому она жалась к ним.

Ленин первым зафиксировал этот парадокс: объективно (с точки зрения требования развития производительных сил и с точки зрения требования общественных отношений) Россия стоит перед буржуазной революцией, и в то же время общественный класс (буржуазия), который должен по своему историческому предназначению решать эту задачу, отказывается (или не в состоянии) это сделать, что чревато катастрофическими последствиями для развития страны, да и просто для ее существования.

И Ленин ищет пути выхода из этой парадоксальной и угрожающей ситуации, в которую попало российское общество. И, естественно, ни у Маркса, ни у Энгельса вычитать это было, увы, невозможно. Ленин понимает необходимость и имеет политическую смелость и теоретическое мужество покинуть берег своих учителей и пуститься в самостоятельное плавание. А «мученик ортодоксии» Плеханов смотрит с этого, облюбованного им на веки вечные, берега, смотрит, как удаляется в неведомые морские пучины его еще недавно единомышленник, как увлекает он за собой других смельчаков, этих революционных Колумбов, – и посылает им вслед полные сарказма и яда проклятия: это-де не марксизм, это смесь «ревизионизма» с «народовольчеством» и т. д., и т. п. А Ленин, невзирая на проклятия своего недавнего учителя, упрямо движется навстречу новым, никому до него не ведомым теоретическим землям.

Итак, размышляет он, нужны социальные (экономические и политические) преобразования буржуазного типа, русская буржуазия уклоняется от выполнения своей исторической миссии. Значит, во имя спасения общества и страны эту буржуазную задачу должны выполнить небуржуазные силы. В России это – пролетариат, крестьянство, а также возможные их союзники – мелкая городская буржуазия и демократическая интеллигенция.

Таскать из огня каштаны для своего исторического противника? – иронизируют плехановцы.

Да, тут есть проблема. Вышеназванному союзу демократических, революционных классов по силам, конечно, свергнуть власть царя и помещиков, уничтожить все прогнившие феодальные путы. Но далыпе-то, дальше что? Пойти на поклон к буржуазии: мы-де расчистили вам дорогу, подготовили почву для развития капитализма – идите теперь и правьте страной и всеми нами? Какая-то нелепая и совершенно невозможная стратегия. Победитель в революции не может, не имеет права добровольно отдавать результаты своей победы в руки враждебной себе общественной силы. Но тогда – что? Но тогда – как? ПлехаНовцы хохотали над этими затруднениями, а Ленин продолжал работать над ними, стремясь развязать, распутать исторические узлы.