СССР-2061

Наверное, ползучие от грохота расползлись. Собственно, змей и всякой паукообразной дряни в здешних горах немного. Не то что в памятном заливе Острова свободы. Поначалу жутковато было купаться у авиабазы, потом привык. Удачной та командировка вышла… Конечно, пришлось кабину долго отмывать – похмельному организму конвертера высший пилотаж плохо давался. Но выкрутил. И даже кого-то из новоявленных «червяков»-«гусанос» накрыл удачно… На учебный «конверт» блоки вооружения не подвешивались в принципе. Технари бомбы прямиком из грузового отсека спихивали – аж экзоскелеты парней гидравликой плескали! Кто же знал, что янкесам взбредет Залив Свиней творчески переосмысливать и воплощать в утроенном размере? Да еще и ранним утром июньского воскресенья… Не работает это против нас. Даже если высадка в темноте и под прикрытием атомных авианесущих подводных крейсеров. Вот и получили не захваченный остров, а пляж, забитый горелыми десантными ботами – «подушечниками».

Коротко прогрохотало в последний раз, и канонада прекратилась. Тишина. Даже пламя не трещит горелой пластмассой. Нажралось наконец. В сторону погибших Смолин старался не смотреть. Так-то смерть видеть доводилось часто – в авиации потери случаются и без участия противника. Да и штурмовать довелось не только над океаном. Но с этим экипажем майор летал четвертый год…

Окружающие вершины презрительно взирали на скорчившегося у обугленных обломков человека в ярко-оранжевом комбинезоне. Надо же, про океан вспомнил! Памир кругом. Белизна снегов, серость камней, радужность лишайников.

Майор больше всего любил зеленый. Скорее даже цвет молодой листвы. Апрельско-майской юной листвы, еще не потерявшей яркость от жары…

* * *

– Папа! Папа, вставай! Опоздаем ведь! Точно-точно опоздаем!

Обычно в отпуске майор валялся в постели до последнего – отсыпался впрок. На службе ведь то полеты, то тревоги, то матчасть, то молодежь обучать. Хорошо хоть боевых вылетов сейчас нет…

Но сегодня выспаться не получилось. Топочут, на постель лезут, сопят – Лешка за двоих старается. Ему и пяти еще нет, но парень сознательный. Получив с вечера задачу, исполняет с рвением.

– Пап, доброе утро! – Мигель остался у двери. Старший сын пошел характером в деда – на удивление неторопливый и обстоятельный. Уже и профессию выбрал – в снайперы примеряется. А что, усидчивости на троих хватит. Если бы еще уроки не прогуливал – скучно, мол.

– И вам всем привет, сыновья! – Смолин подхватил смеющегося Лешку, поставил у кровати. – Так, бойцы невидимого фронта, а вы сами готовы?

– Так точно, товарищ отец! – мгновенно посерьезнев, кивнул младший, только в глазах чертенята так и прыгают. – Даже товарищ мама почти готова! Только ты все спишь и спишь!

С улицы донеслись нестройные звуки. Дворик коттеджа выходил в тылы центрального проспекта, и перед большинством праздников оркестры проводили предполетное слаживание и прочие шлифовки сыгранности именно здесь. Захочешь – не проспишь!

– Двадцать первый век скоро кончится, а они будто при феодализме выдувают – никакого прогресса!

А вот и мама пришла. Стоит, улыбается.

– Все бы тебе бурчать и возмущаться!

– Привет, Маша-Мирабель…

А за распахнутыми окнами зелень листвы и багрянец флагов. «Пограничные цвета!» – гордо говорил дед, сорок лет отдавший службе. В «пограничные» вплетался золотой – буквы на полотнищах.