Срывая оковы

— Где хотите, в пределах лагеря. Наряды на работу выдаются утром у разбитого Экрана уличного кинотеатра.

Наш лагерь, больше похожий на загон концлагеря, располагался на небольшом плато с гигантской заасфальтированной площадкой, увенчанной в стороне моря шикарным видом. Также на его территории было обветшалое старое здание, ранее ожидавшее капитального ремонта, а теперь, судя по всему, ставшее нашим убежищем.

— Дерьмо собачье.

— Жееесть.

— И ради этого мы сюда шли столько времени?

Я попричитал от видов этого концентрационного гадюшника вместе со всеми и потянулся вперёд, следом за взявшим «власть» в свои руки вонючим старикашкой.

— Так, нас 8 человек, я пойду получу на всех талоны, ждите здесь.

Пока старик ругался и выбивал талоны, мы пораспрашивали местных о быте. Ничего хорошего мы не услышали. Жрать можно только по талонам. Выдают 1 талон на день. Еда — тоже дерьмо. Только жиденькое. Густое дают элите. Той самой обосранной альфакоманде с нечищенными ружьями и самопалами. Хотя в сравнении с местными бедолагами, смахивающими на бомжей, они и впрямь элита. Налицо классовое разделение общества и большой забитый хер на условия жизни со стороны руководства лагеря. Что ещё мы узнали? Ну, те кто выходят на задания наружу лагеря идут с красными повязками с выжженными лазерной печатью номерами, хотя об этом я и сам догадался, глаза у меня всё ещё на месте. Без задания лагерь хрен покинешь. Разве что трупом. Вокруг огромное количество детей, возле каждой такой группы сидят две-три женщины, как наседки кудахчут и следят за цыплятками. Остальные взрослые, а их как правило не больше чем детей, отправляются на опасные поиски и заработки пищевых талонов. Иначе не прокормить столько бедных, закутанных в обноски детишек. И ведь прошло то меньше месяца с начала всей это херни. Жееесть.

Сам Ростов оказался более менее вычищенным. Правда и некоторые районы в нём сравняли с землёй, используя тяжёлую наступательную военную технику, артиллерию, и, судя по воронкам, ракетное вооружение. Целые районы города в фарш. Кровавый, пыльный и вонючий. И в эти смрадные руины, шли отцы, матери, бабушки, дедушки, в надежде добыть хоть что-то полезное. Руководство лагеря оставляло двадцать процентов от найденных продуктов самим людям, забирая и обменивая за бесценок разные найденные редкости на талоны к сухпайкам.

Выйти и сбежать из лагеря можно было, бросив повязку, но тогда за тебя не впишется в случае заварушки ни один из отрядов. Да и в моём лагере много семейных, огромное количество детей. Их — не выпускают. Ни под каким предлогом. Даже если заболел или ещё что-то там ты себе решил. Всему руководству плевать. Или работай, или дети будут голодать. Такой вот выбор, без выбора. Единицы, узнав всю правду, валят сразу, а остальные, даже не имея каких-либо привязок, всё равно как аморфные животные сидят и, в прямом смысле, ждут у моря погоды. Которая заставит пошевелить их булками и хоть немного запаха надежды принесёт на смену удушающему смраду местного лагеря.

И таких лагерей — десятки. Каждый рассчитан примерно на пятьдесят тысяч человек. А в доме, навскидку, поселится до тысячи человек. Всем остальным — утоптанная земля, куртки, матрацы и порванные палатки — вот и всё, что готово предложить им руководство лагеря.

Нелюди. Доминион Реликт — как бы ты не заливал мне воду в уши. Как бы старательно ты не вешал сверху на них же свою лапшу. Всю твою гниль видно издалека. Не знаю кем вы были, когда Система сделала вас своими рабами, но с тех самых пор, право зваться людьми — вы потеряли.

А значит, вы, допуская подобное отношение к местным жителям, получите от меня то, чего заслуживаете.

Окинув нехорошим взглядом окрестности и вырвав из руки старикана все талоны, раздал их моим случайным попутчикам.

— Эй, что ты себе позволяешь! Мы так все рискуем!

— Усохни, слизень. Эта еда хоть и параша, но она способна спасти жизнь. И искать тебя по всему лагерю, когда ты свалишь, я не хочу. Ищи других идиотов.

Старикан лишь злобно засипел, смотря на меня прищуренным взглядом и молча развернулся, схватил свою сумку с вещами и ушёл в закат.

— Зачем вы так, Гоша. Он же всё объяснил…

— Он уже был здесь и не первый раз так действует. Вокруг десятки лагерей. Провёл, забрал талоны, ночью свалили, когда все уставшие вырубились и пошёл искать следующих простачков. Я гнильё за километры чую. Эта падла не одного ребёнка еды лишила. Ищите место где лечь спать. Далеко от друга не отходите. Чувствую мы ещё встретимся с этим уродом.

И я оказался прав. Через несколько часов после нашей «прописки», мы разместились на относительно сухой местности, прямо поверх курток. В здание идти не было вообще никакого смысла. Увы, всё занято.

И вот, сплю я, проводя с Айрумом разведку этого и соседних лагерей, а рядом начинают сгущаться тучи и подкатывать к нам гопота разная.