Срыв. Том 2

- Мы выполнили твою просьбу. Ленин обещал свою помощь и поддержку, - коротко сообщил я. Хельга уже вся извелась в ожидании. - Примешь ли ты наших родных?

- Само собой, - благосклонно кивнул наш патрон. - Можете отправляться, мои храмы теперь есть и в Питере, и у тебя дома, Скоморох. Один шаг - и вы там.

- Спасибо, - благодарно кивнул я. - Есть ли успехи с поиском решения проблемы Апокалипсиса?

- Нет, увы, - вздохнул Аид. Смешно, бог-искин пытается имитировать человеческие эмоции. Мне кажется, или он уже переигрывает?

- Нам встретился сорвавшийся сотрудник Корпорации, - произнёс я, внимательно наблюдая за Аидом. Бог с интересом смотрел на меня, не меняя выражения своего лица. - Он сказал, что труба Иерихона может помочь в грядущей битве. И по его словам, он может подсказать, где её искать.

Выдав часть той информации, что сообщил нам Архивариус, я замолчал, ожидая реакции своего божественного покровителя. Как он поведёт себя? Прав ли был Архивариус?

- Труба Иерихона, - задумчиво повторил Аид, потирая подбородок. - Я слышал о ней. Никто не знает её месторасположения. К тому же есть сомнения в том, стоит ли доверять администрации Игры. Они нам не друзья. Скорее всего, они попросту хотят запутать нас.

- Но зачем? Какая их выгода?

- Кто знает, Скоморох. Но спасибо за сведения. Этот самый Архивариус сообщил тебе координаты артефакта?

- Нет. Он пообещал связаться со мной позже, - вот значит как. Не очень-то ты заинтересовался оружием. Как и говорил Архивариус.

- Как только он выйдет с тобой на связь, сообщи мне. Артефакт для связи со мной у тебя есть, - напомнил он мне о маленьком чёрном черепе. - Увидишь его, дай знать. Я пришлю помощь, и мы схватим этого умника. Потом с ним и поговорим.

- Слушаюсь, - поклонился я, разворачиваясь к выходу из храма. - Ну что, друзья, разделимся? Канарейка, пойдёшь со мной, Аврелий, составь компанию Хельге. Чумадан?

- Я с тобой, - ответил мимик, неприязненно косясь на гангстера. Аврелий ответил ему тем же.

- Хорошо. Никто не против?

- Нет, - ответ соратников прозвучал в унисон.

- Что ж, тогда удачи, встречаемся здесь.

Обнявшись, мы разделились на две неравные части. Хельга с Аврелием первые покинули залитый тьмой храм, перенесясь в северную столицу. А мы остались стоять у выхода.

- Идём? - кинула на меня вопросительный взгляд Лиза. Я молча достал фляжку с живой водой.

- Не думаю, что родителям будет приятно видеть мёртвого сына, - произнёс я и сделал глоток.

Вода обожгла меня изнутри. Мне словно расплавленный металл залили в глотку - боль была адская. Не удержавшись на ногах, я рухнул на колени как подкошенный. Я так давно не чувствовал боли, что уже привык к этому состоянию. Грудь жгло, а в глазах потемнело. Я понял, что через несколько мгновений потеряю сознание.

И тогда Канарейка шагнула ко мне и наотмашь ударила по лицу.

Ещё одна вспышка боли обожгла щёку, и я рефлекторно вздохнул, издав короткий вскрик. Воздух хлынул в лёгкие, сердце заполошно застучало в груди, лихорадочно перегоняя кровь. Я закашлялся. Моё тело горело, а вес доспехов ощутимо давил на плечи.

- Спасибо, - прошептал я, со свистом вдыхая такой вкусный воздух. Надо же, я отучился дышать. Если бы не баньши, то вполне мог задохнуться прямо тут.

- Не за что, - участливо произнесла она, присаживаясь рядом на плиты храма. - Дыши глубже, спокойнее.

Её монотонный успокаивающий голос помог мне справиться и относительной прийти в себя.

- Что ж, пора идти, - я осторожно встал, пытаясь почувствовать баланс. Да уж, оказывается мы чувствуем так много и даже не понимаем этого! - Вот оно - возвращение домой! - и я решительно толкнул створку ворот.

Глава 21

Воскрешение далось мне нелегко.

Дело даже не во всевозможных тактильных ощущениях, многие из которых доставляли ощутимый дискомфорт, а в эмоциях и чувствах, которые я вновь начал испытывать. Я будто прозрел и испытал сенсорный шок. Множество мыслей заполонили мой разум, и были они далеко не радостными. Меня буквально трясло в лихорадке от этого ядрёного коктейля чувств: страх, горе, стыд, ненависть... Теперь я понимаю Лизу, которая натурально билась в истерике после своего воскрешения. Живая вода словно мифический плод с древа познания добра и зла дала нам возможность здраво оценить свои поступки. И хорошего в них было не так уж и много.