Срубить крест

— «Советская автоматическая лаборатория пересекает Море Спокойствия. Двести километров по Луне». — Он удовлетворенно хмыкнул, хотя искал в газете совсем другое. — Ага… вот: «На соискание Ленинской премии…» — Явно обрадованный, старик непослушными пальцами начал складывать газету. Февральский мороз давал себя знать.

— Скоро уже, Николай Степанович? — спросила Настя, с почтением глядя на старика.

— Со дня на день жду, Настенька. По ночам просыпаюсь. Все думаю: как она там, стучит или нет?

— Дай-то бог, — сказала Настя. — А то прямо смотреть на вас жалко. Худой да бледный стали. В фоб и то краше кладут.

Свиридов только вздохнул. Последний месяц он сидел на самой строгой диете, тратя все деньги на покупку литературы.

Дворничиха для порядка махнула раза два метлой по уже выметенной дорожке и ушла.

Свиридов медленно поднялся к себе на третий этаж, нашарил в кармане ключ. Беспокоить соседей звонком ему не хотелось.

— Изобретателю привет! — раздалось у него над головой.

Услышав знакомый голос, старик даже вздрогнул немного и с досадой обернулся. На площадке четвертого этажа румяный мужчина с небольшим брюшком, обтянутым финским свитером, растирал лыжи куском пенопласта. Это был Зайчиков-старший. Свиридов знал, что его сосед — почти кандидат каких-то наук и работает сейчас в многотиражке очень серьезного института, занимающегося электроникой, молектроникой и другими популярными в наше время областями техники. Еще о Зайчикове было известно, что он за тридцать пять лет своей жизни успел поработать грузчиком, пожарником, ветеринарным врачом, начальником спасательной станции ДОСААФ, директором леспромхоза и режиссером областного драмтеатра. Словом, это был человек, видавший виды, душа-парень. Начальства он не боялся, был остер на язык, любил посмеяться над авторитетными мнениями и к тому же не верил ни в сон, ни в чох, ни в кибернетику. Свиридову уже не раз приходилось выслушивать от Зайчикова самые различные высказывания в свой адрес. Поэтому он старался не вступать в разговоры с ехидным соседом. Но ключ как назло запропастился, и Свиридов волей-неволей приготовился выслушать очередную порцию нападок.

— Опять без газет? — осведомился Зайчиков, усердно растирая лыжу. — На месте вашей машины я бы объявил голодную забастовку.

Из осторожности Свиридов воздержался от ответа.

— Значит, опять побираться будем? — не унимался Зайчиков. — Подайте Христа ради газетку? Но вы не огорчайтесь — все великие люди при жизни бедствовали. И признавали их так лет через триста. Так что у вас все еще впереди.

Потеряв надежду отыскать ключ, Свиридов в отчаянии нажал на звонок.

— Жалко мне вашу машину, батенька, — журчал сверху почти кандидат наук. — Все же мы с ней в некотором роде коллеги… Так и быть, пришлю сейчас Петьку с газетами. А то потомки скажут — затравили великого человека.

— Спасибо, — буркнул старик и с неожиданной резвостью шмыгнул в открывшуюся дверь.

— А правда, что она скоро?… — закричал вдогонку Зайчиков, свесившись через перила. Но старик уже не слышал его.

Машина стояла в большом подвальном помещении. Когда-то, несколько лет назад, она целиком помещалась в комнате Свиридова на большом столе с резными ножками и суконным верхом. Потом машина выросла- и переехала на пол. Она заслонила окно, загородила книжный шкаф и совершенно вытеснила оставшееся от покойной жены трюмо. Когда машина стала покушаться на место, занимаемое кроватью, старик пошел в домоуправление и выпросил одну из пустовавших комнат подвала.

На его счастье, техник-смотритель был человек восторженный и очень желал хоть чем-нибудь помочь научному прогрессу. Поэтому комнату он дал, хотя до этого предполагал занять ее под склад. Он даже откомандировал в распоряжение Свиридова кружок «Умелые руки», занимавшийся в том же подведомственном ему подвале. Как раз в тот момент, когда Свиридов мучительно размышлял, как ему справиться с переноской разросшейся машины, к нему в комнату ввалилась шумная ватага радиолюбителей и вообще технически грамотных ребят. В дверях торчали головы технически неграмотных.

Войти они не смели, но им очень хотелось если не помочь, то хотя бы поглядеть на удивительную машину.

Старик вначале засомневался. Уже десять лет — с тех пор как умерла его жена — он мало бывал на людях, все свое время отдавая усовершенствованию машины. Детей у старика не было. Машина была его единственным детищем, в котором все, до последнего винтика, было изготовлено его собственными руками. Но ребячьи глаза глядели так просительно-трогательно, что старик, скрепя сердце, разрешил ребятам помочь. Раскаиваться ему не пришлось. Переноска и монтаж машины на новом месте прошли благополучно, если не считать двух-трех разбитых радиоламп, сожженного трансформатора да неизвестно куда пропавшей красивой ручки от контактора. Впрочем, вскоре ручка нашлась в кармане у одного из технически неграмотных.

С легкой руки техника-смотрителя о машине узнал весь дом. Прослышал о ней и Зайчиков. Он явился в подвал, похмыкал, потом изрек: «Реникса».

Обиженный старик стал защищать свое детище.