Писал не по-русски специально: возможно, те, кто пользуется услугами переводчика с редкого для этих краев языка, могли и не найти его достаточно быстро. Английский же им понятен. Можно не сомневаться, что с этого момента Бэзилу выделена свита, чтобы, мол, не не дать его в обиду патриотам, решительно настроенным газетой «Дао мыанг» на частное расследование его принадлежности к зловещей шпионской сети. Свите же важнее выявить его связи и сохранить целым и невредимым. Прием древний, известный всем, но неизменно срабатывающий.
Сидя в такси, которое покатило не через цитадель, а вокруг, петляя по улицам, Бэзил наблюдал, как за несколько часов изменился знакомый город.
Бедствие нелепо спланированных развертывающихся маневров пока коснулось только окраинных районов. Происходившее не стало еще привычным, еще казалось игрой, хотя в нее втягивались сотни солдат, «красных быков» и сельских скаутов с вполне серьезной целью. И худшее состояло в том, что солдат держали на заднем плане. Вперед выдвигались военизированные формирования, бойцы которых занимали главные перекрестки, проезды, разбивали во дворах административных зданий и учебных заведений палатки, вели себя возбужденно, ощутив вседозволенность. Нечто, представлявшееся накануне пустой пропагандой, вторгалось в повседневную жизнь. С улиц исчезали прохожие и торговцы. Стальные жалюзи закрывали входы в лавки. Водитель тоже нервничал и дергал машину...
Триста ступеней между шершавыми пористыми телами пары каменных змей, сползающих с макушки горы к шоссе, Бэзил преодолевал, отдыхая и созерцая открывавшуюся панораму Чиангмая. Лестница на всем протяжении, пока Бэзил поднимался, оставалась безлюдной. Он постоял несколько минут, не доходя десятка ступеней до вершины, где горела позолотой острая ступа, обрамленная неправдоподобно голубым небом.
Бэзил открыл футляр магнитофона, которым пользовался, когда разговор предстоял длительный и сложный, проверил ход пленки, посчитал вслух, подгоняя уровень записи, и снова закрыл. Потертая кожаная коробка создавала видимость того, что в ней находится фотокамера.
Две пожилые американки с одинаковыми сумочками на плече, одна в красном, другая белом платье, разглядывали граненую громадину, вокруг шпиля которой гудели под ветром растяжки. Из-за белых колонн жавшейся к обрыву библиотеки — мондопа — в сторону подвешенных колоколов, где остановился Бэзил, направился священнослужитель, за которым тащился лохматый пес. Наклоненная выбритая голова монаха блеснула. На плоском носу держались очки с зеркальными линзами. Бэзил подумал, заметив в них свое отражение, что надо бы улыбнуться. Монах сложил ладони перед грудью.
— Я — советский журналист Шемякин, — сказал Бэзил по-английски.
— Добро пожаловать. Преподобный согласился побеседовать с вами.
Они прошли к белой часовне с ломающейся на изгибе крышей. Высокий старец с длинным безучастным лицом едва кивнул, отвечая на приветствие. Пятясь и приседая, монах отодвинулся в тень.
— Господин Ченгпрадит передал мне бумагу с вашими вопросами. Я размышлял над ними... Ваши мирские интересы и наши, монастырские, я вижу, различаются. Миряне, которых вы представляете, то есть ваши читатели, судя по всему, обеспокоены событиями в материальном мире, хотя их беспокойство вызвано нравственными соображениями. Мы же не беспокоимся о земном. Наша забота — воздать ритуалами, всем образом жизни и поведением в миру почести нравственным принципам Будды, суть которых — прощение, добро. Может быть, добро представляется вам достижимым только через привнесенные страдания другим и через собственные страдания. Вы хотите изменить мир вещей. Мы — нравственность людей. Наш путь чище.
Отповедь была очевидной. Первый вопрос Бэзила формулировался так: отношение буддийских кругов к ухудшению материального положения крестьян и рабочих, к падению нравов под воздействием чуждых национальным традициям влияний и к милитаризму. Приходилось придерживаться абстракций.
— Преподобный, как же будут тогда разрешены противоречия нашего земного мира? Мы все должны уйти из него по дороге самоусовершенствования? Что же останется от общества? Да и достижимо ли это?