Срочно, секретно...

Самый старший брат тоже тушуется. Ослеплен ненавистью к тому, что произошло на родине после прихода к власти коммунистов. Уповает на создание нелепой Поднебесной Южных морей, для чего нужны деньги, деньги и опять деньги. Когда? Через сто лет? Кхун Са, что ли, поведет на завоевание новой империи свою армию в три тысячи кули с карабинами? Завербованный пират вроде Йота поднимется на мостик флагмана могущественнейшей эскадры в сотню сампанов?

Раздражение... Оно-то и отравляло Цзо удовольствие от встречи с любимой птицей. Самый старший брат хотел бы сражаться двумя мечами: деньгами и оружием. Деньгами распоряжается сам. Прибегать к силе предпочитает через других. Умиротворять зарвавшихся профсоюзных лидеров, вербовать морских пиратов, вести игру с полицией, армией и политиканами — эта работа поручается Цзо. Доклады его и Кхун Са выслушиваются одновременно. Самый старший брат рассчитывает сшибить их лбами: Кого же он считает Черным Драконом, а кого — партнером для возбуждения злобности?

Пожалуй, стоит расслабиться. И Цзо сам себе продекламировал любимого поэта:

Созданье глупое,
Дают тебе и зерна, и приют,
И капли ключевой воды...
Как больно мне, что резво скачешь ты!
Сквозь прутья клетки взглядом обними
Широкий мир, украденный людьми!

«Надо пригласить каллиграфа, — подумал Цзо; — заказать шелк с этими словами». Попытался перевести на английский. Получалось плоско: оставались слова и смысл, но не было образа, объемности, иероглифического рисунка, которые сообщали мысли поэта философскую созерцательность.

Но пора обдумать заботы, намеченные на день. Что там неотложное?

Абдуллах, схваченный с героином, плетет лишнее у следователя управления по борьбе с продажей наркотиков. Повлиять на содержание протоколов трудно. Не потому, что в управлении не найдено дверцы. Она имеется, но лишь приотворена. Западные службы, вынюхивающие подпольные пути наркотиков, держат в Бангкоке постоянных агентов. Кто из них брякнул: «Десять лет назад можно было предстать перед таможенными властями Таиланда со слоном, нагруженным наркотиками, и вас пропустили бы. Сейчас, по всей вероятности, обратят внимание — на слона». Кто же из них? О Будда! О чем я думаю? Поскольку Абдуллах — мой человек, необязательно докладывать о его судьбе Самому старшему брату. Пусть исчезнет...

Теперь Красный. Полиция, а затем Абдуллах, которому приказывалось прикончить его, дали маху. Самый старший брат тоже. Психологически. Времена переменились. Людей, которых все труднее купить, становится все больше. И все больше становится людей, которых трудно убить, если они мешают. Парламент, газеты, молодые офицеры в армии и полиции, солдаты с образованием, студенты из крестьянских семей...

Видимо, доклад о Красном следует строить, основываясь на его ненормальности. Маньяк, вообразивший себя благодетелем морских побирушек-мокенов. Мания собственной значимости. Стремление завоевать популярность без четко сформулированной цели. Взять на себя вину за неудачу так, чтобы Самый старший брат усмотрел лицемерие в его, Майкла Цзо, поведении, в смиренной готовности понести наказание. Почувствует лицемерие, поймет, что Майкл притворяется, затаивает недовольство. Поймет, что его необходимо привлекать не только к исполнению, но и к разработке ходов. Только тогда эти ходы станут эффективными. В этом случае...

— Господин, — осторожно окликнул слуга. — Настойчиво звонят по телефону, желают с вами разговаривать.

— Кто?

— Женщина. Говорит, что вы познакомились в Бангкоке и великодушно разрешили ей прибегнуть к протекции. Ее зовут Типпарат Кантамала...

— Неси сюда аппарат.

Миндалевидные глаза с уголками, подтянутыми к вискам. Плавный вынос руки вперед и вбок на ходу, пружинящая походка в туфлях без каблуков. Длинная шея с серебряной гривной и висящим изображением танцовщицы. И шелковые платья по фасонам национальных мотивов в зале, где царили западные коллекции. Взрыв интереса, донесшийся и до дворца, сомнения прессы, только подхлестывающие любопытство... Настоящий цветок, обольстительная и талантливая чертовка. Нуждалась в средствах для открытия собственного дела здесь, в Чиангмае, чтобы с этого плацдарма завоевывать столицу своими фасонами из тайского шелка.

В Чиангмае у нее имелась договоренность на демонстрацию моделей в «Шип-кафе» в сопровождении джазовой группы. Всего-то! Нужна реклама, нужна мастерская, нужны швеи, оборудование, материалы... Настоящий цветок, но без всяких средств. Значит, не обзавелась покровителем. Или скорее всего порвала с ним. Майкл при знакомстве в демонстрационном зале в Бангкоке намекнул, что в состоянии оказать протекцию. Цветок не очень-то распустил лепестки. Усиливая напор, расчувствовавшись, Майкл отдал автобусный билет на Чиангмай «в качестве первого взноса в предприятие». Настоящий цветок устроил бы его. Иначе почему поступил так, как никогда не поступал: дал телефон на виллу, где проживает Черный Дракон.