Срочка

В обед был в военкомате и здесь меня ожидал первый неприятный сюрприз. По отцовской линии у меня все были военными. Дед с 1918 года по тридцать девятый год — сотрудником НКВД, а отец с 1950 года по настоящее время служил по линии МВД. Поэтому с детства мечтал быть офицером. Сначала мечтал быть офицером-пограничником, но в десятом классе «заболел» пехотой, поэтому сразу после школы поступал в Московское общевойсковое училище, а когда там завалился, то через год подал документы в Омское общевойсковое, где тоже не прошёл по конкурсу. Так как парнем был высоким и крепким то, переговорив в военкомате с майором Прокофьевым, который курировал нас, кандидатов в училище, решил в армию идти в ВДВ. Для этого прошёл в Перми даже десятидневные курсы парашютистов. Но был один момент, который меня волновал — зрение. Правый глаз — единица, левый — минус ноль двадцать. Обоими глазами видел хорошо, но тут нужно сто процентное зрение. Я достал таблицу окулистов, выучил её и без проблем проходил все медицинские комиссии. Надо было и сейчас вспомнить её, но поленился и у окулиста на медицинской комиссии вскрылся мой недостаток.

— Цеханович, да что это такое? — Искренне расстроился майор Прокофьев. — Я ж тебя уже вбил в списки в ВДВ, а тут такое…

— Товарищ майор, товарищ майор, ну сделайте что-нибудь…, я вас очень прошу. Это ж левый глаз, не правый ведь…

— Нет, не могу. Если бы всё здесь решалось — то никаких проблем. А так особенно десантников, на областной мед. комиссии, да и в части проверять тщательно будут и потом на военкомат бумагу пришлют — некачественный отбор. Всё будет решать военком, после обеда, но я с ним предварительно переговорю…

Военком, полковник Кайзер, листанул несколько листочков медицинского осмотра и поднял на меня глаза.

— Ну, что, товарищ призывник, твою просьбу мне озвучили. Но есть приказ министра обороны и с таким зрением ты можешь служить только в ВВС, войсках связи и в стройбате. Так что — Выбирай.

Члены комиссии, за исключением сочувствующего мне майора Прокофьева, с безразличием разглядывали меня, видя перед собой лишь очередного призывника или по военному — штык. Был ещё свой интерес и у военкома, а остальным было «до лампочки».

— Товарищ полковник, в стройбат не согласен идти — не для этого десять классов заканчивал. В Военно-воздушные силы самолётам хвосты крутить и взлётку подметать — не хочу. А связисты в пехоте есть и в десантниках. Пишите меня туда.

Мой решительный ответ оживил всех и члены комиссии, очнувшись, стали с интересом разглядывать стоявшего перед ними в трусах призывника. А полковник Кайзер, с удовольствием оглядев меня, предложил:

— Есть ещё один вариант. Даём тебе отсрочку на год и поступай ещё раз в училище. На третий раз наверняка пройдёшь. Ну… согласен?

— Никак нет. Из армии тогда буду поступать, — я испугался, что меня сейчас отправят домой, поэтому ответил чересчур решительно, даже требовательно. Военком озадаченно хмыкнул и посмотрел на майора Прокофьева, а тот болезненно поморщился и его можно было понять. В нашем районе было только две средние школы и нас, парней-десятиклассников, да ещё желающих поступать в военные училища и именно того необходимого уровня было мало. Поэтому, для выполнения плана по кандидатам в военные училища, нам готовы были предоставлять любые отсрочки. Вот и сейчас Прокофьев надеялся, что я соглашусь.

Военком помедлил, а потом решительно сказал:

— Что ж, решение ваше уважаю — в добрый путь.

Потом повернулся к майору и почти приказал:

— А вам, товарищ майор, на областном призывном пункте определить призывника в хорошую команду.

На следующий день, в обед, к военкомату, был подан автобус и наша команда в количестве двадцати человек, во главе с майором Прокофьевым, под звуки марша «Прощание славян», под слёзы матерей и дикие крики пьяной, провожающей молодёжи, двинулась в Соликамск.

Пребывание на вокзале до посадки в поезд, было единственным неприятным моментом моего пути в армию. Мы были наслышаны, что когда с вокзала отправляют партии призывников, туда собираются вся шпана и хулиганьё города и банально грабят: отбирают хорошие вещи и деньги. Если Соликамских призывников не трогали, так как они были окружены родственниками и друзьями, то основной удар приходил на призывников с Чердынского и Красновишерского районов. Милиция предпринимала все усилия взять всё под свой контроль, усиливалась на этот момент дополнительными силами, вызывался дежурный взвод внутренних войск, но всё было бесполезно и все усилия милиции сводились не допустить банальной мокрухи и крупных драк.