Средство от одиночества

Черт побери все! Как же он выпустил это из памяти? Не надо было разыгрывать глупое представление перед человеком, которого он, возможно, больше никогда не увидит.

— Майлз!

Он обернулся. Половина лица Джемаймы была в тени, но он понял, что она улыбается.

— Спасибо, — тихо сказала она. Одно-единственное слово, но и его хватило, чтобы смыть чувство вины. Майлз встретился взглядом с Джемаймой в зеркале заднего вида. Она поняла, зачем он ее поцеловал, и благодарна ему.

— Пожалуйста.

Джемайма повернулась и вяло махнула рукой Расселу, все еще стоявшему на тротуаре.

— Мне кажется, он не поверил своим глазам.

— Кто его знает, — сказал Майлз, глядя в боковое зеркало. Ему и самому показалось, что Рассел Чедвик ошеломлен. Видимо, негодяя только сейчас осенило, какую потрясающую женщину он бросил. Во всяком случае, Майлз на это надеялся.

Он рванул машину с места, Джемайма хихикнула. Она удивительная... и совсем не против. А он с удовольствием целовал бы ее, когда только она ни пожелает — при свидетелях и без них. Но не станет. Целовать Джемайму — большая глупость.

— Дорогу показывать? — спросила Джемайма, наклоняясь вперед.

Майлз качнул головой.

— Я помню. Как там Сэм?

— А вы кто? — послышался голосок. — Мама, а почему мы не в нашей машине?

— Наша сломалась, и мне пришлось оставить ее около дома Рейчел.

— А это кто?

Майлз посмотрел в зеркало заднего вида. На мгновение он встретился взглядом с Джемаймой. Она, как и он, наверняка задается вопросом, видел Сэм поцелуй или нет. Да уж, про ребенка-то он и забыл!

— Это Майлз, — послышался спокойный голос Джемаймы. — Он лучший друг Алистера и предложил помощь, когда папа позвонил и сказал, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.

— Ага. — И после паузы: — У него такая маленькая машинка.

Майлз невольно слушал, как Джемайма рассказывает про классические автомобили и про людей, которые их любят.

Майлз посмотрел в зеркало. Слушать, как Джемайма описывает его страсть, было забавно, и у него было такое впечатление, что она делает это нарочно.

Жизненный опыт этой женщины давал мало поводов для веселья, но в душе она сохранила чувство юмора.

А еще Майлзу нравился ее голос. Она, наверное, и телефонный справочник могла бы прочесть так, что он звучал бы словно стихи Уордсворта. В нем была музыкальность.

Да и вообще, потрясенно подумал Майлз, она ему нравится. Очень нравится.

Майлз остановил машину около ее дома. До его ушей донеслось тихое бормотание Джемаймы:

— Мы приехали, малыш. — Джемайма вылезла на тротуар. — Ну что же, беды не случилось, — заметила она, кивая на банку для мороженого.

Майлз невольно улыбнулся.

— Я ничуть не расстроен.

— Я думаю. — Джемайма нерешительно улыбнулась. — Спасибо, Майлз. — Она замешкалась. — Уже совсем поздно, и я...

Майлз заставил ее умолкнуть, качнув головой и легко проведя пальцами по ее щеке. Наверное, не надо было этого делать. Это все ее глаза. Настоящие окна души, а душа у нее прекрасная. Она красивая. Как он этого не замечал на работе?

А он ее совсем не интересует. Это заметно по выражению ее глаз. Пока рядом был бывший муж, она могла позволить ему поцеловать себя, но сейчас... Ясно: нельзя.

Майлз сделал шаг назад.

— Сэм в тапочках? Может, я его отнесу?

— Я сама. — Она наклонилась. — Вылезай, Сэм. Пойдем спать.

Появился закутанный в пуховое одеяло Сэм, взлохмаченный, с большими блестящими глазами.

Сразу стало ясно, что Джемайме не под силу тащить и его, и одеяло.

— Оставь одеяло, мой маленький. Давай я тебя отнесу, а потом принесу одеяло.

Майлз посмотрел на Сэма.

— Ты не против, если я тебя понесу? А мама принесет твои вещи.

Глаза, выглядывавшие из одеяла, какой-то миг внимательно изучали его, потом тоненький голосок произнес:

— Я согласен.

Майлз наклонился и поднял мальчика. Джемайма бросила на них быстрый взгляд и взяла рюкзак.

— Спасибо, — сказала она, закрывая дверцу, и стала копаться в сумочке, ища ключ от дома. — Простите, надо было раньше найти. Я вас задерживаю...

Майлз покачал Сэма.

— Как твои дела? — спросил он, чувствуя, что надо что-то сказать.

— Уже лучше.

— Это хорошо.

Глаза мальчика уставились на него.

— Ненавижу болеть!

— Никто не любит. — Он перевел взгляд на Джемайму, которая торопливо отперла дверь. — Ну вот, — сказал он Сэму, опуская его на пол, затем вновь посмотрел на Джемайму. Что говорить?

Что можно сказать своей временной секретарше, чей маленький сын смотрит на вас, а тебе ужасно хочется ее поцеловать? Можно было сказать только одно. Майлз попятился.

— Ну все, я пошел. По-моему, ему надо побыстрее в кровать.

— Да. Прямо и не знаю, как бы я справилась без вас...

— Ничего страшного. — Майлз поднял руку в прощальном жесте и пошел к машине. Дверь закрылась, когда он был на полпути. Он оглянулся. Странный вечер. Очень странный.

И эта Джемайма Чедвик...

Нет, что ни говори, она очень интересная женщина. И как с ней быть дальше?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утро понедельника грянуло быстрее, чем Джемайма ожидала. Она не успела и опомниться, как уже ехала в метро. Молодая женщина рассудила, что единственно разумный путь — это вести себя по-прежнему.

А поцелуй?

А про него лучше забыть.