Среди туманов и снов

– Подписывай отречение еще раз, – твердо сказал ему Мадс.

* * *

Я всхлипнула, судорожно втянув воздух. Мне было больно и плохо. Во рту стоял металлический привкус крови.

– Прелестно, – сказал Захария, – верховный маг начал действовать до того, как получил согласие королевы. Нет, это потрясающе, Мальта. Сегодня ты превзошла себя.

В ушах звенело.

– Воды, – простонала я.

Маг налил остывшего чая в чашку.

– Как память? – деловито спросил он.

Даже если бы я хотела, то не смогла бы ему сейчас ответить. Краски померкли, мир вокруг казался серым и безжизненным. Пришлось крепко зажмурить глаза, чтобы не видеть довольное лицо мага.

– Ты видела, – с неотвратимой решимостью продолжал Захария, – как люди Бальтазара Тоссы – какой-то молодой маг и обычный наемник – выбивали отречение от престола у кузена покойного короля Этельреда.

– Зачем? – голос плохо слушался. – Зачем вы мне все это рассказываете?

– Потому что, Мальта, ты – очевидец. Ты должна принять свою судьбу, а вместе с тем осознать всю полноту ответственности. Отныне и впредь ты будешь наблюдать за делами государственной важности. Узнавать для меня секреты как людей, так и нелюдей. Посмотри на меня.

Пришлось открыть глаза.

Лицо Захарии казалось мертвенно бледным, а рот отчего-то сделался очень красным.

– Это часть испытания, Мальта. Магия испытывает твое тело и дух на прочность. Ты смущена и сбита с толку своим даром. Пока не понимаешь, что происходит, сопротивляешься, хочешь вернуть свою прежнюю жизнь.

Он говорил правду. Больше всего мне хотелось вернуться домой.

– Но к этому испытанию прибавляется еще одно.

Он выдержал долгую паузу.

– Прямо сейчас, Мальта, я испытываю остроту твоего ума и способность принимать правильные решения.

– Что я должна решить?

– Кому рассказывать о своих видениях, а кому не стоит. Сама понимаешь, что эти секреты не игрушки. Да и ты, как мне стало известно, начала интересоваться взрослыми играми. Поэтому я не буду говорить с тобой как с неразумным ребенком.

Он поднялся и обошел меня, встал позади. Его ладонь легла на плечо и осторожно двинулась к шее.

– Тебе нужно научиться отделять друзей от врагов.

На секунду ладонь легла мне на горло, но тут же вернулась на плечо.

– И понять, что если ты доверишься нужному магу, то это может возвысить тебя. Очень легко выбрать скользкую дорожку и встать на путь саморазрушения и боли. Сегодня я пересказал тебе твои же видения. Ты знаешь о том, кто займет престол и кто будет реально править. Кому ты расскажешь об этом?

Пальцы впились в плечо.

– Никому!

– Может быть, тебе хочется поделиться со своей рыжей подружкой? Самантой?

– Нет.

– А что думаешь про ваших наблюдательниц? Доверила бы ты такой секрет Алисе? Или Медее?

– Нет. Я никому ничего не расскажу.

– Пусть так и останется, Мальта. Для наставников и других адептов ты – вещательница.

Он наконец-то убрал руку, и я испытала облегчение.

– Конечно же, у наблюдательниц возникнут вопросы, – сказала я и повернулась, взглянув на Захарию.

К счастью, зрение перестало выкидывать шутки и лицо мага снова стало нормальным. Его брови удивленно поползли вверх.

– И что мне им отвечать? – продолжала я, пораженная собственной отвагой. – Они приводят меня на занятия к вам. Вы приказываете Алисе подавать чай. А до этого по вашему приказу меня водили к тем двум ужасным старикам, которые выставили ее, как простую служанку. При этом… при этом… она…

– Ну, же… договаривай, Мальта.

– Она мучает обитателей Неба. Пользуется своей властью! Знаете, знаете, что она сделала этой ночью…

Слезы туманили взгляд, я не могла говорить, меня душила истерика, из горла вырывались нечленораздельные всхлипы. Да и можно ли было передать словами то, что произошло. Я не могла о таком говорить.

Маг наблюдал за моим состояние, а потом спокойно сказал одно слово:

– Неприятно.

О, нет! Это было не «неприятно»! Но его равнодушие и снисходительный тон отрезвили меня почище холодной воды, вылитой на макушку. Это «неприятно» вернуло мне голос.

– Что «неприятно»? – запальчиво спросила я.

– Неприятно быть зависимым от воли не самых умных людей. Неприятно жить на правах жалкой и бесправной скотины, с которой можно делать все, что угодно.

– Еще бы! – я вскочила с кресла.

Комната слегка качнулась.

– Это происходит потому, Мальта, – Захария поддержал меня и посадил в кресло, – что я не до конца уверен в твоей искренности. Я не вижу желания развить свой дар и стать сильным очевидцем. На самом деле, ты только и делаешь, что сопротивляешься. В туманном саду ты не смогла сотворить простейшего «ока», а все почему? Из чистого упрямства.

– Я… я… – у меня не было слов, чтобы достойно ответить на эти обвинения.

– Только ты можешь выбрать, как ты хочешь жить. Я по-прежнему прошу лишь об одном. Будь честна со мной, Мальта, – сказал Захария. – Разве я лгу тебе? Я говорю, все как есть. Тогда почему ты обманываешь меня?

Я почувствовала, что краснею.

– Может, кто-то подал тебе вредную идею не рассказывать мне об увиденном?

Он говорил спокойно, и от этого уверенного тона делалось жутко.

– Нет, ничего такого… – как тонко звучал мой голос.