Читаем Среди пуль полностью

Это открытие было ужасно. Помрачение было подобно слепоте, когда в зрачки направляют пучок лучей, выжигающих сетчатку глаза. Пока он сражался, вытаскивал из-под пуль казака Мороза, стрелял в черноту коридора, шел через зал, озаренный свечами, провожал к выходу отца Владимира, выходил к офицерам «Альфы», его память и разум были помрачены, околдованы. Невидимые операторы следили за ним, отвлекали от кейса, блокировали мысль о нем. Вывели прочь из Дома за солдатскую цепь, завлекли в эти тихие подворья, поставили у балкона с бельем и бросили тут, ненужного, неопасного, отсеченного от сокровенного клада. Это прозрение ошеломило его, как удар острия в лоб. Вернуло ему память.

Он кружил дворами, выходил на людные улицы, вновь погружался в путаницу переулков, гаражей, фабричных строений. В нем существовали два разума, два воспаленных, перерезанных морщинами лба. Одна его сущность влекла его прочь от центра, где полыхало огромное белое здание, цепи ОМОНа прочесывали коридоры и залы, заглядывали в каждый угол, в каждый закоулок, вгоняя короткие истребляющие очереди. Другая его сущность стремилась обратно в центр, в оскверненный, расстрелянный Дом, где лежали павшие защитники, догорали огарки свечей и где в кабинете, прикрытый жестяным экраном, стоял драгоценный кейс, который ему, офицеру спецназа, было поручено беречь и хранить.

Одна его страстная мысль звала прочь от Дома, на вокзал, на спасительный поезд, который унесет его в белый студеный край, и там, за снегопадами, за мерзлыми реками, за дремучими лесами, начнется для него долгожданная чудная жизнь. Наступил Конец Света, и все, что считалось истинным, все законы и принципы жизни, все сгорело и уничтожилось, он свободен от присяг и приказов.

Другая страстная мысль возвращала его властно обратно к Дому, в кабинет, где остался кейс. Этот маленький черный предмет обладал таким притяжением, такой гравитацией, что притягивал его сквозь все дома и кварталы, искривлял его пути, изменял траектории, поворачивал обратно к центру, к реке с пылающим отражением дворца.

Тайный голос внушал ему, что совершилось чудо спасения. Кому-то невидимому, всемогущему было угодно его спасти, и теперь, после спасения, ему надлежало ехать на Север, к Кате. Там, в новой жизни, он, наконец, осмыслит, зачем он явился на свет, в чем истинное содержание жизни, от которого отвлекали его страсти, погони, войны и слепящая ненависть. Все товарищи его, с кем он держал оборону, были мертвы, убиты, сошли с ума, брошены в тюрьму. И некому его упрекнуть, некому востребовать кейс.

Но второй неумолчный голос звал его обратно в Дом. Этот голос, который он отчетливо слышал, был хриплым, с придыханием, криком казака Мороза, ворчливым бормотанием Красного Генерала, тонким плачем девочки, несущей свечу, псалмом отца Владимира, сносимым ветром. Этот голос был важней высшего смысла, сильней случившегося чуда. Звал его обратно в Дом.

Страдая и мучаясь, чувствуя в себе два разума, два сердца, два дыхания, Белосельцев выбирал из них те, что возвращали его к горящему Дому.

Он вернулся к Москве-реке. С моста Дом был страшен. Из срединных окон по всему фасаду сочились вверх жирные реки копоти. Утекали в небо вялым черным дымом. В окнах, откуда изливалась бархатная сажа, мрачно и лениво краснел огонь. Казалось, дом испаряется, истекает в небо. В дыме кружили не то сгоревшие, подхваченные ветром бумаги, не то испуганные молчаливые птицы. Дом перевертывался отражением в реку. В синей солнечной воде был пожар, черно-белая зебра дворца.

Белосельцев попытался пройти по мосту, но проезжая часть была забита транспортерами, толпой зевак. В милицейской цепи не было прогала. Полковник с рацией, с сизыми обветренными щеками мельком взглянул на его пропуск и зло сказал:

– Недействителен!.. Район боевых действий!.. Прошу отойти!..

Вслед за его словами захлопало, затрещало, грохнула пушка боевой машины пехоты. В солнечном воздухе в сторону Дома полетели бледно-красные трассеры.

Он спустился с моста, дошел до Киевского вокзала, доехал на метро до Смоленской. Садовая была пустой, по ней проносились крытые грузовики с войсками, подвывающие, с мигалками санитарные машины. Он дошел до американского посольства и попробовал нырнуть в переулок, ведущий к Дому. Но проход был заблокирован ОМОНом, стык в стык стояли грузовики. Офицер в белом шлеме долго рассматривал пропуск Белосельцева, вернул назад, сказав:

– Запрещено пропускать!.. Пройдите на КПП у высотки, там начальство!

Белосельцев добрался до высотного здания на площади Восстания. Помыкался среди омоновцев, солдат с автоматами. Наконец, один полковник с усталым лицом сказал:

– Там опасно… Мины и снайперы… Подождите, я приведу спецуполномоченных…

Белосельцев остался ждать, слушая близкие, за домами, выстрелы, рокот моторов, глядя на серый, пачкающий синее небо дым, в котором вспыхивали красные лампадки трассеров.

Перейти на страницу:

Все книги серии Последний солдат империи

Похожие книги