Среди осколков

За время отсутствия стражников кто-то вывел из строя лунфилет. Причем те не сразу поняли, что летающему кораблю нанесен непоправимый ущерб. Кто-то проткнул шар, державший его в воздухе, и за несколько часов лунфилет тихонько опустился на землю. Заглянув внутрь, опешившие стражники поняли, что система управления сломана и никто из них не знает, как ее починить.

Теперь Гиацинт вопил так, что у него в глазах полопались сосуды. Немного успокоившись, он понял, что нужно срочно что-то делать. А то народ уже в открытую насмехается над ним.

– Жадеида-то пострашнее была, – посмеивались они. – Она хотя бы держала стражников в узде, а народ в страхе, и управляла армией. Ни на день не прекращала нападений. Ничто ее не пугало. А этот даже побоялся явиться сам, выслал вперед своего прихвостня Карнеола. Цирк, да и только.

И вот, позавтракав кашей на воде и черствым сухариком, господин правитель распорядился согнать людей на центральную площадь Манибиона. Сам он мрачно восседал в высоком кресле на постаменте и, сощурив глаза, наблюдал за толпой, которая прибывала с каждой минутой. Люди, подгоняемые стражниками, нехотя брели на площадь, косясь на почерневшего от злости Гиацинта. Воронка уже исчезла, но небо так и осталось низким и темным, и все вокруг было окрашено в мрачные тона. Таким же безрадостным было и настроение людей.

Когда народ собрался, Гиацинт велел привести из подземелья правителей и викариумов. Их доставили на площадь по одному, закованных в кандалы на ногах и руках. Гиацинту было мало, что над их головами застыли смертоносные камни, он хотел обезопасить себя еще и цепями.

Вид пленников совсем не понравился новому правителю. Он думал, что несколько дней заточения на хлебе и воде немного убавят их величие. Хотел продемонстрировать драгомирцам сломленных правителей, но и тут просчитался. По-прежнему аккуратные, подтянутые, с гордыми светлыми взглядами, они совсем не походили на измученных пленников.

Гиацинту было невдомек, что повара с кухни умудрялись прятать в черствый хлеб куски окороков и колбас. Поэтому правители не голодали, как и остальные пленники. Они занимались зарядкой для нагрузки тела, решением задач для нагрузки ума, благодаря чему выглядели свежими и полными сил, в отличие от самого Гиацинта, на которого гневались черные книги, требовавшие грандиозную жертву. Он пока отказывал им, но споры изрядно измотали его. Он выглядел усталым и изможденным. Он и не подозревал, сколько энергии забирают книги, думал, что легко с ними справится. Но первая же стычка привела к тому, что он едва держался на ногах, а черный Обсидиан, хоть и сидел сейчас на его плече, не скрывал недовольства новым проводником.

Неудивительно, что, увидев бодрых правителей, Гиацинт взбесился. Последней каплей стали приветственные возгласы, которые донеслись из толпы:

– Да здравствуют правители!

– Долой самозванца!

– Мы с вами!

Стражники заметались в поисках смутьянов, но толпа плотно сомкнула ряды, и смельчаки скрылись среди людского моря.

Гиацинт не выдержал. Он вскочил и с перекосившимся от ярости лицом заорал так, что вскоре сорвал себе голос:

– Это что еще такое? Кто позволил? На колени! Немедленно! Все на колени-и-и-и-и, – тут его голос предательски дрогнул, и последнее «на колени» прозвучало так, будто завизжала девчонка.

Правители и викариумы смерили его презрительными взглядами. Гиацинт взорвался бы от злости, если бы не паук. Обсидиан почуял, что его проводника вот-вот хватит удар, а нового на примете нет, и кинулся спасать ситуацию. Ловко спрыгнув с плеча Гиацинта, он метнул паутину и потащил к себе одного из викариумов. Это был молодой смарагдианец, отвечающий за посевы в своем петрамиуме. Высокий, красивый, зеленоволосый, с нежной лиловой каллой на лице.

– Правитель Гиацинт, достаньте книгу, – повелел паук, подтягивая к себе несчастного, опутанного с ног до головы липкой паутиной.

Гиацинт, тут же поняв, что задумал Обсидиан, повернулся к небольшому круглому столику, стоявшему возле его кресла.

На столике стопкой лежали пять черных книг. Он взял их с собой для устрашения. И, как оказалось, не зря. Бережно раскрыв главную книгу с черным обсидианом на обложке, Гиацинт направил ее на побледневшего юношу.

– Нет! – вскричали правители и рванулись на помощь.

Но цепи остановили их, а осколки окрасились в кровавый цвет и начали тревожно пульсировать. Странная слабость в ногах не дала им сделать ни шага.

– Нет, – выдохнула толпа.

Книга утробно заурчала, и в ее центре появилась бездонная черная воронка, которая крутилась все быстрее и быстрее. Юноша закричал. Книга вытягивала из него все жизненные силы, раздуваясь на глазах. Наконец она, сыто икнув, захлопнулась. Юноша упал. Он был мертв. Лиловая калла на его щеке сбросила все лепестки, почернела и съежилась.

Гиацинт усмехнулся и заговорил свистящим полушепотом:

– Ну что? Есть еще желающие стать пищей для моих книг? Неужели никого? Тогда на колени!

Викариумы, потрясенные гибелью своего друга, начали медленно опускаться на колени. Но правители продолжали стоять.