Среди Миров

— Я не знаю. Только что она так ярко сияла.

Тут стоявшая поблизости старушка молвила:

— Так я на эту медузу смотрела и видела, как она в воздухе таяла. Только что большой была, а потом — всё меньше и меньше стала расходиться. Вот вся в этот свет и перешла.

На глазах мальчишки навернулись слёзы, он проговорил:

— Ведь вы же обещали…

— Ах, прости, — вздохнула Анна. — Кто бы мог подумать, что так получится. Но, видишь, твоя Тарья помогла разоблачить злоумышленников. А вот когда война закончится, когда всё на свои места вернётся, ты получишь достойную награду, ну а дядя Тереван привезёт тебе ещё много медуз.

— Никто мне не заменит Тарьи. Мы привыкли друг к другу. Она мне сны посылала такие красивые!

Мальчишка всё же не выдержал — он заплакал и бросился в свою комнатушку. Кто-то догадался принять ставший ненужным аквариум из руки Анны.

Слышны были голоса:

— Кому теперь верить? Каждый может быть поддельным!

При этих словах Анна вспомнил про лже-Владара. Ну, конечно же — ведь его не было в числе поражённых медузой. Он оставался за занавеской в укромном уголке.

И царевна произнесла:

— Я точно знаю, по крайней мере одного из присутствующих, который не человек.

— Где он? Покажи его!

— Вот он!

И с этим восклицанием Анна указала на лже-Владара, который именно в это мгновенье выскочил из-за занавеси. Голос у царевны был гневным — ведь эта Шегъгорърадская подделка посмела принять облик любимого ею человека.

А лже-Владар подслушивал всё, что происходило в зале. Услышал он и про потайной подземный ход, по которому намеривались уходить повстанцы. Об этом он намеривался доложить тем, кому служил.

Но теперь, поняв, что его разоблачил, он решил сопротивляться. Схватил большой двуручный меч, который, вместе с другим орудием, стоял в выемке у стены.

Вообще-то, этот двуручный меч являлся скорее украшением, случайно или по неопытности принесённым сюда. Даже самые сильные и ловкие из присутствующих не могли сколько-нибудь резво обращаться с этим громоздким, неудобным оружием. Но ведь лже-Владар не был человеком; вот поэтому и тяжеленный меч оказался ему подходящим. Он даже сжимал меч не в двух, а в одной руке. Вот взмахнул им и обрушил чудовищный по силе удар на большой, общий стол.

Стол был переломлен, взвились вверх тарелки, миски, посыпалась на пол всякая посуда. И до этого в зале царил изрядный гам, а тут началась сущая какофония. Некоторые женщины завизжали, дети заплакали.

Несколько смельчаков, вооружившись короткими клинками, бросились к лже-Владару, но он уложил их короткими, но сильными ударами.

Ещё в мирные дни Анна немало занималась зарядкой. По мимо прочего, она хорошо умела метать нож. Так, например, с расстояния в двадцать шагов точно всаживала клинок в яблоко.

А теперь, схватив со стола обычный кухонный нож, она метнула его в горло лже-Владара. Нож пронзил шею насквозь, но крови не было. Из разрыва посыпались искры. Лже-Владар зашатался, выронил меч и повалился на обломки стола.

— Тише! Спокойнее! Без паники! Всё будет хорошо!..

Такие и подобные окрики смогли несколько успокоить толпу. По-крайней мере, уже никто не пытался вырваться из этой подземной залы наверх.

Царевна Анна видела, что многие взгляды обращены именно к ней. Она — царевна, и в ней, после того как Тикун оказался поддельным, эти люди хотели видеть своего предводителя.

Анна подняла руку, проговорила сильным, спокойным голосом:

— Слушайте меня!..

Последние разговоры смолкли. Теперь уже все слушали Анну. А она говорила:

— Подниматься на улицу сейчас нельзя… Раз врагам известно, что мы здесь — это место оцеплено. Воспользуемся подземным ходом.

— Но как же быть с теми нашими друзьями, кого вызвали сюда? Ведь они уже в пути, и предупредить их об опасности нельзя.

— Да. Это всё осложняет, — вздохнула Анна. А сколько ещё должно подойти человек?

— Раз вызвали всех, то это ещё двести-триста…

— Да уж… Собери вас всех, так эта зала окажется переполненной. Здесь просто невозможно будет повернуться.

На Анну смотрели — ждали, что же она сейчас скажет. Некоторые и недоумевали: почему она выдерживает такую большую паузу; ведь времени не оставалось; вот-вот могли нагрянуть врага.

А что могла предложить царевна, если однозначного, правильного решения не существовало. Уйти по подземному ходу, значит, бросить, предать людей, которые спешили на зов; остаться — принять бой, значит — пожертвовать многими; может, при этом некоторое смогли бы прорваться, убежать. Анна хотела, но не решалась говорить однозначным, наставительным тоном…

Анна произнесла:

— Если бы женщины и дети пошли по подземному ходу, а воины остались здесь, то они могли бы предупредить пришедших, потом — вместе сплотиться, попытаться вырваться…

И один из мужчин поддержал Анну:

— Так и сделаем. Пусть женщины и дети уходят; ну а мы подождём тех, кто должен прийти…

Женщина, (должно быть, его жена), схватила говорившего за руку, спросила:

— Но сможете ли вы вырваться?

Некий мальчишка предложил:

— А что, если всех их электричеством побить?

На что ответил подросток: