Среда обитания

– Да. Можем лететь за дикарями. – Он подождал, пока Хинган не развернет машину, и принялся объяснять: – Позади и левее от нас – аэропорт, там садились и взлетали самолеты, прямо по курсу – два небольших города-спутника, Пушкин и Павловск, с парками и царскими дворцами, а слева – южная городская окраина, где я когда-то жил. Купчино, Дунайский проспект, дом сорок, квартира… то есть патмент двадцать девять.

У него перехватило горло; стыдясь своей слабости, он начал кашлять. Эри привстала, наклонилась к нему, заглянула в лицо – глаза у нее точно такие, как были у его жены, когда он приезжал домой с диализа.

– А что на холме, Дакар? – Дыхание Эри коснулось его виска. – Там все зеленое, как на плантации «Хика-Фруктов»… Это и есть деревья?

– Деревья, кусты, трава… впрочем, трава для нас все равно что джунгли Амазонки… Еще там обсерватория. Пулковская обсерватория, в которой трудились астрономы – те, кто изучал Солнце, планеты и звезды.

Он не успел закончить фразу, как осознал ее важность. Обсерватория! Что-то с ней ассоциировалось, что-то такое, что объясняло произошедшее с ним – может быть, не до конца, не полностью, но связь, безусловно, имелась. Он замер, словно охотник, выслеживающий мысль-добычу, но она уворачивалась и пряталась, никак не желая проявиться, всплыть из глубин подсознания. «Необходим еще один толчок, – подумал он, – еще какая-то деталь – вид здания, пусть даже разрушенного, или имя человека…» Имя почти вертелось на языке, но вспомнить его он не мог.

– Что с тобой? – спросила Эри. – Ты выглядишь так, будто выиграл тысячу монет в блошиных гонках!

– Или проиграл, – усмехнулся Крит.

– Инверторы очень впечатлительны, – пояснил Мадейра. – Должно быть, знакомые картины его волнуют и вызывают множество воспоминаний. Ведь он здесь в самом деле жил! Мы более не можем сомневаться, что все, о чем рассказывал Дакар, не домыслы, а истинная правда. Вот она, перед нами: город на Поверхности, под синим небом, зеленые деревья и дороги, руины древних зданий и даже люди! Хотя о том, какие это люди, Дакар не говорил. Немного великоваты, вы не находите?

Мысль ускользнула окончательно. Но про обсерваторию он помнил! Помнил и даже почти представил помещение, где находилось… что? Зал без единого окна – не зал, а камера с бетонными стенами, и он стоял в ней вместе со своим знакомым, чье имя не всплывало в памяти. Был еще, кажется, кто-то третий, но он остался за дверьми, за монолитными дверьми из стали, такими, как на подводных субмаринах. Они находились в камере вдвоем, и тот человек, его знакомый, глядел на часы и говорил… Что говорил? Подожди, скоро увидишь… Или: сейчас начнется, Павел…

Вздрогнув, он выпрямился в кресле, бросил взгляд на развалины внизу, на людей-гигантов, тащивших мертвую девушку, и нерешительно произнес:

– Я хотел бы вернуться туда, где мы поднялись на Поверхность, к холму и шахте. Не сейчас, потом… Сначала осмотримся, разыщем стойбище дикарей, обследуем город и поглядим, не найдется ли в руинах чего-нибудь ценного. Тут были музеи, великолепные музеи… вдруг что-то сохранилось, и можно сделать голограммы… – Он сглотнул, вспомнив о пролетевших веках, и бросил взгляд на Крита: – Мы ведь вернемся сюда, партнер? Зачем, я не могу объяснить, но это очень важно. Не для вас, для меня.

– Вернемся, – подтвердил Охотник. – Куда мы денемся, пасть крысиная! Вернемся, если не сожрут те твари, которыми ты нас пугал. Тут шахта и экран… Другого пути в Мобург я не знаю. А пока… Давай, Хинган, прибавь скорость!

Скаф рванулся вперед, и воздух взревел, обтекая темный угловатый корпус.

Глава 20 Крит

Остановимся на других угрозах, перечисленных во Втором Пункте Первой Доктрины.

Неизбежность глобального экологического кризиса непосредственно вытекает из существующих масштабов технологической деятельности и связанного с нею потребления энергоносителей и сырья. Отметим следующие негативные явления: расширение озоновых дыр над полюсами; изменение климата (так называемый «парниковый эффект», ведущий к разрушительным наводнениям и ураганам, расширению пустынных зон и т. д.); техногенное засорение почвы, воды, воздуха и околоземного космического пространства; катастрофа биосферы – гибель лесов и водорослей, производящих кислород.

«Меморандум» Поля Брессона,

Доктрина Восьмая, Пункт Первый