Сражение века

«Защитники Сталинграда стояли насмерть». Однако не так-то просто было морально подготовить людей к такому упорству.

Представьте себе бойца, идущего в колонне по пыльной дороге к Волге. Он устал, от пыли и пота слипаются глаза, на плече бронебойное ружье или ручной пулемет, на поясе подсумок с патронами и гранаты, за спиной вещевой мешок с провиантом и вещичками, которые положила ему жена или мать в дальнюю дорогу. К тому же где-то там, далеко, в родном селе, он оставил старушку мать, жену, детей. Он думает о них и надеется вернуться к ним. Но вот он подходит к Волге и видит багровое от пожаров небо, ему уже слышен гром взрывов и снова мысли о доме, о жене, о детях. Только теперь он думает о них по-иному: «Как они будут жить без меня?» И не напомни ему в эту минуту о смертельной опасности, нависшей над Родиной, о священном долге перед Отечеством, он под тяжестью своих дум остановится или замедлит шаг. Но он идет, не останавливается, по обочинам дороги плакаты, лозунги, они зовут его вперед пламенными словами:

«Товарищ! Если ты не остановишь врага в Сталинграде, то знай, что он придет в твой дом и разорит твое село!»

«Враг должен быть разбит и уничтожен в Сталинграде!»

«Воин, Родина-мать не забудет твой подвиг!»

«Твоих родных Родина, страна не оставит в беде!»

Вечереет. Вот и переправа. У причалов разбитые лодки, катер с продырявленными бортами. Вдоль берега, под кустами, под расщепленными тополями, в ямах и канавах сидят люди. Сотни людей, но тишина: все с затаенным дыханием смотрят туда — за Волгу, на утонувший в огне город. Там, кажется, и камни горят. Зарево пожаров взвивается местами до самых туч. Неужели в таком пекле живут и борются люди? Чем они там дышат? Что они там обороняют развалины, пепелища, груды камней?.. Однако есть приказ переправиться на ту сторону и сразу же вступить в бой…

Да, есть такой приказ, но если положиться на один приказ, не подготовив людей морально к его выполнению, то погрузка на паром пойдет медленно, а при первом же обстреле парома на воде люди покинут его и поплывут не в горящее пекло, не в бой, а обратно, к тому берегу, от которого только что отчалили. Как тут быть? В этом случае ни плакаты, ни лозунги не помогут. Кто-то должен показать пример. В каждой роте, в каждом взводе есть люди, которые поплывут и поведут за собой людей к берегу пылающего города… И такие были не только в ротах и взводах, но и в расчетах. Это были коммунисты и комсомольцы. Выполняя приказ командира, они личным примером показывали, что и как надо делать в такой обстановке.

Это и есть политическая работа по выполнению боевого приказа.

Вот что рассказывает о политической работе на переправе через Волгу рядовой пулеметчик из дивизии Горишного коммунист Петр Белов, ныне столяр Орехово-Зуевского текстильного комбината:

— Перед погрузкой на паром к нам подошел небольшого роста, круглолицый, с бритой головой генерал — заместитель командующего фронтом Голиков. Он только что вернулся с того берега и говорит:

— Это со стороны кажется, будто там все горит и негде поставить ногу. А там живут и хорошо дерутся целые полки и дивизии. Но им нужна помощь. Они ждут вас…

Потом нам раздали газеты и каждому отпечатанную типографским способом памятку о том, «что надо знать и как действовать бойцу в городском бою».

Причаливает паром. Ждем команды, а на душе тревога — жить-то ведь каждому охота… Смотрим, первым на паром без команды заходит щуплый такой с бородкой капитан, на рукаве у него звездочка, старший политрук, значит. Как я потом узнал, это был секретарь дивизионной парткомиссии Сыромятников, старый член партии, кажется, с восемнадцатого года. А за ним целая группа бойцов, да каких — смешно сказать. Был у нас, например, Степа Чикарьков — больной человек, медвежья болезнь его часто терзала. Однажды, в тот день, когда мы начали разгружаться из вагонов, зенитчики почему-то открыли пальбу. Так он, бедняга, как бросился бежать в поле, едва догнали и кое-как привели в чувство. Одним словом, не умел скрывать свой испуг… Вот таких и подобрал себе Сыромятников и повел их на паром без команды, в первую очередь. Дескать, смотрите, даже Чикарьков не трусит.

Погрузка прошла быстро, и мы отчалили. Много людей на пароме — человек пятьсот. Нас, коммунистов, поставили возле перил на всякий случай, чтобы паники не допустить.

Плывем… Вот уже вода от пожаров красная. И тут, как назло, луна выглянула из-за туч, а потом над самой головой вспыхнул яркий фонарь, такой яркий, что хоть газету читай. Справа и слева загремели взрывы. Одна мина у самого борта лопнула. Ну, думаю, теперь все ко дну. Глубоко, тут самая середка Волги. А он, этот с бородкой, Сыромятников, забрался на ящики с боеприпасами. сидит на виду у всех и письма с почтальоном перебирает. Перебирает, а почтальон рукой показывает то на одного, то на другого. Кто-то застонал и тут же притих, потому как в ту сторону Сыромятников посмотрел: потерпи, мол, товарищ, может и тебе есть письмо.