Сражение века

В центре обороны этой дивизии, на участке главного удара гитлеровцев, занимала позицию 76-миллиметровая батарея под командованием лейтенанта Серого и командира взвода управления лейтенанта Неделина.

— На каждый взвод приходилось по 200 осколочно-фугасных снарядов, докладывал Неделин. — Перед нами стояла задача: не пропустить фашистов через рубеж занимаемой обороны. Она была ясна каждому артиллеристу. Рано утром 23 июля показалась крупная танковая колонна, на некотором расстоянии от нее колонна грузовых автомашин с боеприпасами и горючим.

Вначале наша батарея открыла огонь по грузовым автомашинам. Часть из них загорелась, остальные повернули назад и стали уходить в глубь степи. Тем временем около двадцати танков врага, развернувшись, пошли в атаку. Впереди нас было два стрелковых взвода. Им не удалось сдержать эти танки, и бой приближался к огневым позициям нашей батареи. После первого залпа наших орудий фашистские танки остановились, хотя ни один из них не загорелся. Осколочно-фугасные снаряды были хороши против грузовых автомашин, но они были малоэффективны против брони.

Тем не менее командир батареи повторил команду: «Огонь!» — и мы стали бить прямой наводкой. Началась дуэль четырех орудий с двадцатью танковыми пушками врага. Для нас было непонятно, почему фашисты сразу не раздавили нашу батарею. Враг, видя, что мы ведем огонь и не отступаем, наверное, подумал, что наших сил на этом участке обороны очень много…

Вскоре над полем боя появились двухмоторные самолеты и начали бомбить и обстреливать нашу батарею. Вокруг батареи рвались снаряды тяжелых орудий, которые вели огонь из глубины. Приказа отступать мы не имели, да и отступать мы не могли, некуда и нельзя было по открытой степи передвигаться под непрерывными ударами авиации и артиллерии.

Мы решили остаться на месте и драться до последнего снаряда.

Вокруг нас все гремело и взлетало на воздух. Густая степная трава горела. Огонь снимал последнюю защиту — маскировку с наших орудий. У фашистов, по-видимому, недостатка в боеприпасах не было. Мы же, зная свои запасы, экономили каждый снаряд.

Около четырех часов дня командиры орудий стали докладывать с огневых позиций, что снаряды кончаются. На батарее осталось шесть снарядов… три… и, наконец, последний. И вот все стихло с нашей стороны. Но даже после того как мы замолчали, враг еще раз обрушил на нас мощный шквал огня и только после этого пошел в атаку.

Танки противника подошли вплотную к окопам, продолжая вести огонь из пушек. Из глубины нашей обороны ударили «катюши», и танки противника повернули назад. Наш командир батареи Серый был убит. В живых оставалось всего несколько человек, меня ранило осколками гранаты, которая разорвалась всего в двух метрах… Очнулся я уже в медсанбате дивизии, где узнал, что наша батарея после налета «катюш» сумела отойти на новые позиции.

Это лишь один из многих эпизодов, свидетельствующих о том, что гвардейцы 33-й и других дивизий дрались до последнего снаряда, до последнего патрона.

Такая стойкость воинов 33-й гвардейской и частей 192-й и 184-й стрелковых дивизий действительно сковала целых три дивизии противника. Эти три гитлеровские дивизии буквально застряли и были втянуты в невыгодный для них бой, который продолжался на узком участке фронта несколько дней. Соседние дивизии продолжали стоять в обороне, отбивая мелкие атаки противника.

Южнее Суровикино противник, несмотря на превосходство в силах, дальше реки Чир до конца июля не прошел. Он не развил свой удар 51-м армейским корпусом не только потому, что наносился с нашей стороны контрудар 204-й, 321-й стрелковыми дивизиями и 23-м танковым корпусом совместно с 229-й и 214-й стрелковыми дивизиями, как написано в книге «Великая победа на Волге», но и потому, что на его пути к Дону стояли 229-я и 112-я стрелковые дивизии. Последняя под командованием полковника И. П. Сологуба стойко вынесла большую часть удара 51-го армейского корпуса и задержала его выход к переправам через Дон. Если бы эта дивизия не успела занять оборону на фронте по железной дороге Новомаксимовский — Рычковский, то противник мог 27–28 числа выйти к переправам у г. Калач и тем самым соединиться с основной группировкой, действующей с северо-запада на Калач и сомкнуть свои клещи еще в конце июля.

На правом крыле 62-й армии продолжались тяжелые для нас бои. 24–25 июля командование 62-й армией решило наносить контрудары по прорвавшемуся противнику своими силами и приданными резервами. 26 июля Ставка потребовала от командования фронтом не только восстановить положение в полосе 62-й армии, но и отбросить противника за реку Чир.