Сражайся как девчонка

Или Бриан меня скормит, что вероятнее.

— Один прощелыга сбежал! — надрывался господин Мижану, вырывая у Люсьены рогожу. — А ну пошли вон! Голодранцы! Нищеброды! Отребье, выродки!

— Ты закончил? — осведомилась я хрипло, и, к моему вящему удивлению, Бриан легко выдернул из-под Мижану рогожу так, что тот шлепнулся, судя по звуку, с телеги прямиком на Фредо.

— Уо-о-ы у-йу-у-у!

Они и правда что-то говорят, поняла я, похолодевшими руками вытаскивая из телеги первое, что попалось под руку, небольшое, и кидая канвару. Шкатулка? Рулон ткани? И кидаю я как девчонка, счастье, что канвар подачки не заметил, иначе бросился бы прямо к нам. Мижану вскочил на ноги и тянул у Анаис какую-то шмотку, Бриан швырнул далеко в сторону что-то крупное и блестящее — раз, другой — в противоположную сторону, сработало, канвар увидел, рванул туда, за ним его соплеменник.

Все равно они слишком близко.

— Бросайте все! — заорала я. — Бросайте телегу! Они разорят ее, мы успеем уйти!

Или не успеем. Но попытаться обязаны. В любом случае мы дали Ару и Рошу возможность зарядить ружья — снова грохнули выстрелы.

— Бежим! Все бежим!

Где-то должен быть наш хлеб… Бриан сдернул с телеги мешок и первый пропал в траве. Я отыскала Мишель и Симона, схватила их за руки. Остальные сами…

Нам лучше рассредоточиться. Каждый сам за себя. Есть ли моя вина в том, что так вышло, был ли у меня иной выход и время подумать? Я узнаю, когда поднимусь на холм, бесконечно от меня далекий. Трава путается, хватает за ноги, бежать тяжело, какое счастье, что канвары медлительны, но лучше все же, если Рош или Ару будут неподалеку…

Дыхание срывалось, и последние метры я преодолела через адскую боль. Тело этой девчонки нежное, удивительно, как она вынесла все испытания с честью. Я могла сказать, что держит меня — двое детей, ненужные, брошенные, осиротевшие; двоих детей я могла попытаться спасти, вот мой предел. Отсюда, с холма, я увижу, куда нам бежать, имеет ли смысл, хотя — да, имеет, вот прямо сейчас сбежать с вершины и затаиться в траве, как та старуха, на которую не наткнулись бы канвары, если бы мы не понеслись в ее сторону…

Увы, ошибки неизбежны в такой ситуации, я давно это приняла, но насколько редко настигало отчаяние! Для меня это было сродни понятию любого студента медицинского вуза: потери будут. Но вот они есть — на твоем же операционном столе.

— Смотри… — Мишель замерла, указывая на город.

Я захлебнулась порывом ветра. Что там, в стороне города под названием Фриарт? Зарево на половину неба, ворота… открыты, насколько я могу разобрать, и месиво, месиво перед ними, и яркие сияющие глаза. Позади — смерть, впереди — тоже. Смерть вокруг, и нет выхода.

Нас обдало ледяным воздухом, и, будто вздохнув, секунду подумав, пламя над городом вспыхнуло до небес. Мишель стиснула мою руку, Симон, наоборот, отпустил меня и утер глаза рукавом.

Совершенно привычно для человека моего времени и моей профессии видеть взрыв. Не один Лазарь хранил у себя дома запрещенную жидкость. Ветер гнал огонь по уцелевшим домам, и выглядело это как чья-то кара. Город погиб — и облегчения от того, что мы его успели покинуть, я не испытывала.

— Бежим, — я тронула Симона за плечо. — Нас здесь хорошо видно, нам нужно спуститься и укрыться в траве. Пойдем.

Я оглянулась. Два, четыре, семь… и еще два канвара рыщут между холмами. Десятый выскочил ниоткуда и бежал так стремительно, что я захолодела. Проклятье… Они куда ловчее, чем мне казались. Выстрел, канвар упал. Хорошо. Никто из монстров не идет в нашу сторону.

Нет воды, нет еды, дети могут быть ранены, мы все трое замерзнем уже к утру, но пока у нас задача-минимум — выжить. Выжить хотя бы этим двум малышам, потому что остальных я, возможно, уже потеряла.

— Смотри!..

Да-да, рассеянно кивнула я, присматривая канавку, и лучше, если она будет покрыта травой.

— Да смотри же!

Симон заступил мне дорогу и указывал рукой куда-то… трава, холмик, нет, малыш, нам не нужен холм, нам нужно… похоже на какой-то ров? Я, так и не выпуская руку Мишель, побежала туда, Симон несся рядом.

— Это старые пути контрабандистов! Ух ты! Мне дедушка про них столько рассказывал!

Ах ты старый трусливый черт. Так вот откуда у Жака связи, лошади, неприкосновенность. Скольких он снабжал нелегальным товаром, если здесь вообще взбрело в голову кому-то что-то запрещать, кроме огнеопасной жидкости? Кто он такой изначально — бывший судовладелец? Купец? Чиновник? Попавшийся когда-то на нехорошем и сменивший вид деятельности?

— Куда они ведут?

— Наверное, к морю…

Логично. Я раздвинула заросли, сунула нос. Воняет падалью, может, даже дохлым канваром, воздух затхлый, неподвижный, а почему? Я сделала шаг, еще один. Донесся выстрел, рев канвара, Мишель вздрогнула.

— Пойдем, пойдем, — поторопила я. — Здесь противно, но должно быть безопасно.

Из города мы правильно ушли, меня не подвел многолетний опыт просчета возможных рисков — там, где я этот опыт имела. Что здесь? Куда я веду детей, что это за место, кто нас там ждет? Какие, к чертовой матери, риски, когда я не знаю этот мир?

Будь оно все трижды проклято в конце-то концов…