Спутник следопыта

Туры и серны. На Кавказе, высоко над лесами, где бродят гурты диких свиней, на ярких лужайках и щебнистых осыпях близ вечных снегов можно найти следы других копытных: горных козлов — туров и серн. Обитатели неприступных высот, они редко попадаются на глаза, и только в хороший бинокль можно следить за их передвижениями по скалам и гребням. Ночь они проводят на горных лугах, на день уходят в тень скал или лежат на снегу. Уже издали через широкие ущелья видны торные тропы на местах постоянных передвижений горных козлов. Летом туры держатся особенно высоко, а зимой вынуждены спускаться ближе к верхней границе леса, где менее глубокие снега и больше корма. У отвесных уступов, на вековых тропах туров, удобренных их пометом, трава растет выше и пышнее, чем вдали от скал. Пол глубоких пещер, находящихся в недоступных местах гор, где туры часто скрываются от непогоды, покрыт толстым слоем их «орешков», а в щелях камней видны клочья вылинявшего турового пуха. Здесь стоит сильный запах «хлева».

Рис. 108. Отпечаток копыт кавказской серны на сырой глине (сильно ум.). Г. Пшекиш, Кавказский заповедник. Сентябрь 1937 г.

Рис. 109. Помет серны (е. в.). Сев. Кавказ. Ноябрь 1950 г.

Рис. 110. Отпечаток копыт кавказского тура (е. в.). Теберда, Сев. Кавказ. Август 1937 г.

Рис. 111. Слабый оттиск копыт горного барана — аргали на мелкощебнистой почве пустыни (ум.). Гобийский Алтай, Монголия. Август 1926 г.

Серны чаще, чем туры, бывают в лесу и нередко заходят на солонцы, сплошь покрытые следами косуль и оленей. Копыта серн очень остры, и следы легко отличаются от всех других. На высоких хребтах Средней Азии и Сибири водится еще несколько видов горных козлов и диких баранов, о следах которых имеется слишком мало данных.

Следы мелких зверьков

Когда первый снег оденет пожелтевшую осоку и кусты ежевики, а ручей, еще не успевший замерзнуть, покажется еще глубже, еще синей среди посветлевших берегов, тогда, словно кружева, протянутся по молодому снегу узорные и тонкие следы звериной «мелкоты».

Те, что прятались среди кочек осокового болота, в ивняках и бурьянах, в снопах, под стогами, в подземельях, дадут знать о своем существовании, покажут, как они бегают, прыгают и резвятся.

Но пройдет неделя-другая, настанут холода — и окончательно, на всю зиму замрет жизнь, скроется под снегом, и не увидишь больше тонкого узора следов на чистой, сверкающей поверхности сугробов. Только ближе к весне, когда «солнце повернет на лето» и начнет пригревать, снова появятся на снегу мелкие следочки землероек, полевок и мышей.

Крот. Вот издали бросаясь в глаза, чернеет на снегу длинный ряд небольших кучек земли. Это крот, пока не замерзла почва, спешит провести еще одну галерею. Здесь он вышел на снег и оставил небольшую прямую дорожку. Глубокая борозда тянется от норки к норке, и в ней, с промежутками в один сантиметр, виднеются отпечатки задних лапок. Передние, роющие лапы мало помогают при ходьбе и оставляют лишь слабые отметины.

Обратите внимание, что длина шага лишь иногда превышает расстояние между отпечатками левой и правой лапки.

Рис. 112. Следы крота на рыхлом неглубоком снегу (е. в.). Окр. Москвы. Октябрь 1947 г.

Это следы тяжелого коротконогого тихохода, глубоко проваливающегося в снег. Недаром крот боится длительных прогулок: протащился 5 м и опять надолго скрылся в подземелье. Разве только в сильную оттепель он снова решится показаться на снегу, чтобы провести еще такую же бороздку. Зато как ему привольно под снегом копаться в опавшем ковре листьев и густой траве, куда на зимовку собрались земляные черви, слизни и насекомые.

Ни совы, ни канюки, ни лисицы теперь кроту не страшны; под защитой сугробов всю зиму расширяет и удлиняет он сложную сеть охотничьих ходов, по всем направлениям «минирует» толщу снега.

Мыши. А вот следы легконогого скакуна. Его прыжки длиной до полметра, а отпечатки лапок собраны в кучки трапециями, совсем как у белки; за каждой группой — тонкая черта довольно длинного хвостика. Взад-вперед, туда и сюда несчетное число раз протянулась через поляну паутина следа. Здесь норка полевой мыши — житника, а там, за поляной, заросли репейника, низко склонившегося под тяжестью сырого снега. Хороши маслянистые репейные семена, да грызть их там, на открытом месте, слишком опасно — очень много мышиных врагов бродит и летает вокруг. Пришлось полевой мыши потрудиться и перетащить все запасы поближе к «дому».

Немного дальше подобные же, но более миниатюрные следы оставила мышь-малютка. Позднее, зимой, нигде не увидишь ее следа. Крошечный зверек заберется куда-нибудь в густые заросли, наглухо погребенные сугробами, или в душистую толщу хлебных скирд.

Рис. 113. Слева следы прыжков на снегу крупного экземпляра рыжей лесной полевки, справа — полувзрослой лесной мыши (е. в.). У обоих видов форма группы отпечатков — трапеция; следы задних ног располагаются впереди передних. Московская обл. Март 1939., март 1945 г.